Смертник - Ирина Е. Булгакова

   Однако смех смехом, а как бы он не стал последним.

   Хруп. Хруп.

  Нестрашный, знакомый звук ползет из детства, постепенно оставляя позади и первый снег, и мандарины, и праздничное шампанское. Надвигается, впивается в кожу острыми шипами действительности, проникает в кровь, постепенно растворяясь в адреналине.

   Хруп-хруп.

  Стремительно угасал небосвод. Если серые сумерки еще дают надежду на спасение, то ночь ее отнимет. Каких-нибудь полчаса спустя решение будет принято независимо от желания: здесь, в кустах предстоит встретить рассвет. А уж как пройдет ночь решит Зона.

   И Полтергейст.

   Хруп-хруп. Хруп.

   Красавчик упаковал в рюкзак бинокль, проверил, легко ли вынимается запасной магазин, снял автомат с предохранителя. Нет, он был далек от мысли применять оружие. Что оно против криогенной твари? Разве что поцарапает. Сюда бы огнемет, тогда поговорили бы. Если и не равных, то, по крайней мере, по душам. Автомат дарил обманчивую уверенность в том, что лезет сталкер по доброй воле в дерьмо не с пустыми руками.

   В наступивших сумерках светлым пятном проступала обреченная деревня. Между покосившимся забором и оврагом лежала узкая окольная тропа. То, что она не была покрыта иголками инея, вселяло надежду на то, что здесь у "снежка" проходила граница.

   Сжав в руках автомат, готовый в любой момент огрызнуться огнем, Красавчик двинулся вперед. Он выбирал место, куда можно поставить ногу, краем глаза отмечая то, что мертвая деревня пока не спешит оказывать ему "гостеприимного" приема.

   Потянулось медленное время, когда секунда перерождается в минуту, а минута в час. А уж от часа до вечности – рукой подать. Оставалось надеяться на то, что тебе не предстоит принять эту вечность руками, промороженными до кости.

   Хруп. Хруп…

 Красавчику показалось, что звуки шагов стали отдаляться. Он подавил в себе острое желание наплевать на все, и броситься вперед, невзирая на неожиданности, что наверняка готовит ему тропа за поворотом.

   Адреналин гнал кровь по жилам. Он не просил – требовал решительных действий.

  Красавчик осторожно переступил через ствол поваленного дерева, густо поросшего сизым мхом. Забор приближался.

   Пахнуло чужим холодом. Не тем холодом зимнего утра, когда под лучами солнца тает первый снег, а хорошим, не ниже градусов двадцати морозцем, от которого мгновенно немеют пальцы и стынут уши.

   Кожаные перчатки без пальцев предательски скрипнули, когда Красавчик сжал руку, чтобы проверить, не утратили ли пальцы подвижность. Металл обжигал. Кожа прилипала к магазину. Не было времени, чтобы отогреть руки дыханием. Темной тенью скользя вдоль забора, Красавчик старался лишний раз не вертеть головой: от любого движения щеки обжигало морозом. Скоро поворот откроет то, что пока скрыто от глаз. Тогда можно будут рвануть напролом, не опасаясь вляпаться в еще большее дерьмо.

   Сердце ровно билось о ребра, пережидая вынужденное безделье. Рано. Еще немного… Еще…

   Хрусткие шаги стихли, и установилась тишина.

   И тогда Красавчик всерьез поверил в то, что его отчаянная вылазка осталась незамеченной для хозяина аномалии.

   А зря.

   Сталкер оглянулся перед тем, как перейти на стремительный бег. Он и побежал. Зрелище только что увиденного стоп-кадром застыло перед глазами.

   Метрах в двадцати – двадцати пяти за белой проломленной изгородью стоял хозяин. Огромное человекоподобное существо с гипертрофированными мышцами, лишенными кожного покрова. Тонкий налет инея не скрывал подробностей, в прямом смысле леденящих душу. Наоборот, будто истончившаяся до прозрачности кожа покрывала вспухшие сухожилия и мышцы. Черепная коробка блестела, отражая неизвестный источник света. Глазные яблоки треснули как битое стекло, выпустив навеки застывшую желтыми нитями линзу.

   Красавчик по инерции пробежал еще, прежде чем стало ясно, что путь к спасению отрезан. Прямо перед ним, перегораживая тропу, протянула щупальце к самому забору комариная плешь. Голова, как всегда в смертельно опасных ситуациях стала ясной. Пока сталкер поворачивался, чтобы встретится с хозяином лицом к лицу – нет ничего хуже смерти, выстрелившей в спину – успел оценить то, что на этот раз вляпался по самое не могу.

   Нечего было и думать о том, чтобы подойти вплотную к забору. Если здесь в каждую долю секунды температура стремительно падала, то там, скорее всего криогенная температура в минус сто пятьдесят показалась бы оттепелью в теплый солнечный день. Быть может, пройдет какое-то время прежде чем некроз дойдет до кости, однако выбраться оттуда, не оставив хозяину на память о себе что-нибудь ценное – мечта несбыточная.

   О комариной плеши вообще думать не хотелось. Плешь, она везде плешь – и чирикнуть не успеешь.

   С разворота Красавчик надавил на спусковой крючок. Длинная очередь сухим треском потревожила мертвую зону. Палец плохо слушался, но пули нашли свою цель. Черные дыры дымились на груди хозяина аномалии. Он застыл метрах в двадцати. Требовательно склонив голову, таращил на сталкера разбитые стекла глазных яблок.

   Коротко и резко взвыло окружающее пространство. С оглушающим треском ломая промороженный забор, из мертвой деревни потянулось в сторону тропы облако ледяной крупы. Завертелось в воздухе, словно занятое поиском ускользающей жертвы, и стремительно рвануло в сторону комариной плеши.

   Красавчик почти успел закрыть рукавом глаза. Ледяные иглы впивались в лицо и не таяли. Капли крови, выступив из многочисленных порезов, застыли мгновенно. Сталкер коснулся лица, избавляясь от игл. Изо рта клубами валил пар. Кожа потеряла чувствительность, и Красавчик не чувствовал боли. Хуже всего – от холода глаза заволокло туманом. Он истово заморгал, пытаясь восстановить зрение. Левая рука намертво прилипла к магазину и оторвать ее можно было только с кожей.

   Не спуская глаз с хозяина, приближающегося так же неумолимо как день и ночь, Красавчик выпустил еще одну очередь. На это раз прицельно – в голову. Толку от нее было столько же, сколько от попадания в грудь. Пули утонули в черепе. Красавчик и не надеялся на то, что черепная коробка разлетится на куски, но все же, результат мог бы быть более обнадеживающим. Он старался дышать через раз – немыслимо холодный воздух наждаком обжигал горло.

   Теперь с Полтергейстом их разделяли метров десять – пятнадцать. Опережая хозяина, по тропе стелилась особенно заметная в наступающей темноте серебристая дорожка. О том, что будет, когда она коснется его берцев, Красавчик не думал – он знал.

   Сталкер непроизвольно шагнул в сторону комариной плеши, спасаясь от смертоносной дорожки.

– Чего ты ждешь…, – он добавил непечатное ругательство, удивляясь, что губы еще слушаются.

   Хозяин поплыл левее, наслаждаясь видом жертвы, угодившей в западню. Блестели трещины