Роковой миг наслаждения - Шантель Шоу

– Дело не в этом. Мы жили с твоими родителями, а твоя мать не давала мне понять, что ей приятно мое присутствие.

Сабрина видела недоверие в его глазах. Бессмысленно доказывать Крузу, что вовсе не стесненные условия являлись причиной того, что она чувствовала себя неуютно. Ана Мария обожала сына. Вполне возможно, она считала, что ни одна женщина не достойна его.

Но Круз прав – нет смысла ворошить прошлое. Это случилось давным-давно, и у них обоих свои жизни. Ирония заключалась в том, что они поменялись ролями. Круз стал миллионером, а она после исчезновения отца тратит каждый заработанный пенни на содержание поместья.

– Твои глаза по-прежнему темнеют, как грозовые облака, когда ты лжешь. Глубокий голос Круза вернул Сабрину в настоящее. Она насторожилась, когда он обошел стол и остановился в тревожащей близости от нее.

– Десять лет назад я спросил, будешь ли ты счастлива в Бразилии, со мной и с нашим ребенком. Ты убедила меня, что так оно и есть, но твои глаза были как потускневшее олово, выдавая правду: ты мечтала вернуться в Англию.

Сабрина залилась виноватым румянцем и отвела взгляд.

– Я скучала по брату, – призналась она. – Тристану было всего одиннадцать лет. После того как мать нас бросила, мы с ним очень сблизились, и меня тревожило, что он живет здесь один под присмотром няни.

– Я не верю, что беспокойство о брате было единственной причиной, по которой ты торопилась покинуть Бразилию. Я не верю, что ты не можешь связаться с графом Бэнкрофтом, – протянул Круз. – Я также думаю, что тебе известно о карте больше, чем ты сказала.

Она и забыла, какой он высокий. Сабрина видела очертания его мускулов под белоснежной рубашкой. В ее голове замелькали образы, способные ввести в соблазн: обнаженное, покрытое бронзовым загаром тело Круза, прижатое к ее мягкому белому телу. Почему-то ее мысли устремились дальше. Она представила, как он укладывает ее на себя, его сильные руки удерживают ее, направляют, а ее мышцы послушно растягиваются, принимая его…

Кровь вскипела в жилах женщины. Немногочисленным любовникам, которые были у Сабрины, удалось возбудить у нее лишь прохладный интерес, а секс с ними не принес ничего, кроме разочарования. А сейчас, к ее стыду, в голове Сабрины, сменяя друг друга, проносились воспоминания о восхитительной мужественности Круза, и она ощутила предательскую влагу между ног.

Гнев был единственной ее защитой от возбуждения, тягучей болью отозвавшегося внизу живота.

– Я же сказала, что не знаю ни о какой карте. Не моя проблема, если ты не желаешь мне верить.

Хотя на ней были туфли на четырехдюймовых каблуках, Сабрина была вынуждена запрокинуть голову, чтобы посмотреть Крузу в лицо. Десять лет назад у нее не было ни одного шанса устоять перед ним. Ей было жалко ту невинную девушку, с волнением ожидающую поступления в университет. Круз с первого взгляда решил, что желает ее, но прошло совсем немного времени, и она поняла, как сильно жизнь в Бразилии отличается от ее привычной жизни.

Если бы Круз любил ее, Сабрина как-нибудь приспособилась бы. Но когда подтвердилась ее беременность, его страсть угасла, и стало очевидно, что у них нет ничего общего…

– Я хочу, чтобы ты уехал, – натянуто проговорила Сабрина. Круз не ответил, и она нахмурилась. Когда его черные брови поползли вверх, а на лице появилось высокомерное выражение, она вспыхнула. – Может, ты собираешься силой добиться от меня признания, где карта? Но в доме хватает персонала, который придет мне на выручку. – Сабрина мысленно скрестила пальцы. Дворецкий Джон и его жена Мэри, экономка, были единственными, кто остался в Эверслей-Холл. И они были стариками. – Если ты дотронешься до меня, я закричу.

Она направилась было к двери, но Круз схватил ее за руку и рывком заставил повернуться лицом к нему.

– Не думаю, что мне потребуется сила, чтобы заставить тебя дать мне то, что я хочу, – негромко произнес он.

Мышцы живота Сабрины конвульсивно сжались, как только она услышала его низкий, чуть ли не мурлыкающий голос. Время словно остановилось. Дыхание перехватило. Ее глаза расширились, пока она, словно загипнотизированная, смотрела, как Круз медленно наклоняет темноволосую голову. Только через пару секунд Сабрина поняла, что он собирается ее поцеловать. «Он не посмеет», – убеждала она себя. Но ведь это был Круз Дельгадо – человек, который мог заключить сделку с самим дьяволом, твердо уверенный в том, что одолеет даже его.

– Я предупреждала, что закричу, – дрожащим голосом сказала Сабрина, отчаянно ища достойный выход из мелодраматичной ситуации.

Круз прижал ее к себе, заставив прерывисто выдохнуть, и жар его тела передался ей.

Он по-волчьи усмехнулся:

– Может, и закричишь. Я помню, как ты стонала от удовольствия и царапала меня своими коготками, когда…

– Ради всего святого, Круз! – с испугом – потому что боялась потерять власть над собой – воскликнула Сабрина. В отчаянии она забарабанила кулаком по его плечу, но это было равносильно попытке москита прокусить шкуру носорога.

– Ты чертовски красива, – хрипло проговорил Круз.

Он не мог противиться Сабрине. Он презирал себя и стыдился своей слабости. Может, если он поцелует ее, бушующее в нем пламя погаснет? А может, этого хватит, чтобы безумное желание, заставляющее гулко стучать его сердце и напрягаться мышцы, испарилось? Он положил одну руку на талию Сабрины, а другую запустил в волосы женщины и обхватил ее за шею.

Его твердые губы требовали, чтобы Сабрина покорилась поцелую. Она оказалась не готова к тому – хотя, наверное, следовало этого ожидать, – что в ней проснется волчий голод. В мыслях она вернулась к тому времени, когда ей было восемнадцать, и на миг снова стала девственницей, отдавшей Крузу не только свое тело, но сердце и душу.

На возвращение к себе ушло долгих десять лет.

Это придало ей сил. Но Круз знал, как доставить ей удовольствие, знал, как обойти ее оборону дерзкими, уверенными движениями языка, очерчивая форму ее губ, прежде чем приступить к исследованию влажного теплого рта.

Сабрина задрожала. Несомненно, Круз чувствует, что она близка к капитуляции. Но неожиданно его поцелуй стал нежным, он словно пил нектар с ее губ, легко прикасаясь к ним, как бабочка – крылышками. Устоять было невозможно.

Круз резко поднял голову.

Проклятье! Он проделал этот путь не для того, чтобы заняться любовью с Сабриной. Он не предполагал, что ощутит неодолимое влечение к этой женщине. Их роман длился меньше года, и, когда Сабрина вернулась в Англию, он решительно запретил себе вспоминать о ней. Приехав в Эверслей-Холл, Круз не сомневался: если он и увидит Сабрину Бэнкрофт, то останется невосприимчив к ее чарам. Страстное желание, которое пожирало его сейчас, служило унизительным напоминанием о событиях десятилетней давности, когда он был околдован Сабриной, всего один раз заглянув в ее серые глаза.

Сейчас эти глаза приобрели дымчатый оттенок – оттенок желания. Круз не забыл ее обольстительный взгляд. Он почувствовал, как напрягается его тело в ответной реакции. Мужчина выругался про себя. Нельзя повторять собственные ошибки.