Братишки - Александр Афанасьев

Дон за то время, пока мы не виделись, закабанел, но не слишком, на лице кое-где уже виднелась сеточка капилляров – значит, злоупотребляет. Это плохо. Он криво усмехнулся, увидев в моих руках винтовку. У него у самого было помповое ружье, типичное братковское оружие.

– Дай гляну. Импорт, что ли?

– Нечего тут смотреть. «Беркут», наше. Чо за движения у тебя?

– Да не, ничо. Валить надо.

– Валить? Давай валить будем…

– Подожди. Еще один чел подъедет.

– Кто?

– Мое дело. У тебя лавешки на трубе есть? Дай…

Я протянул телефон, Дон скривился:

– Чо, на «Нокию» денег нет?

– Не устраивает, давай обратно.

– Да ладно, пошутил… чо ты такой резкий…

– Беркут…

– Чего смешного?

– Да ниче. У нас тут спецназ называется Беркут.

– Это ты от них шугаешься?

– Я от всех шугаюсь.

Десантник набрал номер, коротко переговорил и сбросил. Как я понял, разговор был с женщиной. Он просил ее приехать, и, судя по всему, она была не одна, а с ребенком. Я не вмешивался.

– Фу…

– Приедет?

– Должна.

– А чё с нагрузкой взял?

– Ща как двину!

– Ладно, ладно. Как хоть… нормальная? Такая… – я показал.

– Еще какая. Оля зовут.

– А ребенок? Твой?

– Не… да и какая разница? Отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал.

– Оно так…

Про себя я подумал, что если мы и можем какое-то воспитание дать ребенку – то оно явно не будет образцовым…

– Давай, колись. Во что вляпался?

– А тебе не один ли…?

– Не один, Дон, не один. Я тебя из г… вытаскиваю. Имею право знать.

– Какой я Дон? Я Десантник. Братан Десантник…

– Был бы ты Десантником, летел бы ты…

Жека посмотрел на меня, скривился, сплюнул:

– Лучше тебе вообще этого не знать… да ладно. Фамилию такую слышал – Горчеладзе?

– Нет.

Так я впервые услышал о журналисте Георгии Горчеладзе. Он к тому времени уже пропал без вести, и в Киеве только начинал разгораться скандал, но я про это совершенно ничего не знал. Телевизор я смотрел время от времени – да в России на это и не обратили особого внимания. Пропал журналист и пропал. Найдется…

Никто тогда не мог предположить, чем это все кончится…

– Журик один из Киева. Знаешь, такой… с шилом в одном месте. Рыжего нашего клевал. А теперь пропал с концами, в Киеве буча поднимается.

– Не въехал. А ты-то к этому каким боком? Ты, что ли, его?

– Да не… Ты знаешь, какие у нас правила. Накосячил, отработай или заплати штраф. Вот я зимой накосячил, конкретно. Три фуры с бухлом потерял. Мне сказали: чтобы братва не имела к тебе никаких претензий – отработай. Отправь бригаду в Одессу, там надо с одним ресторатором разобраться, борзым шибко. Я еще прифигел – а зачем для этого с Донбасса бригаду отправлять? Но отправил. Они там, блин, с местными работали – короче, устроили пальбу в ресторане, грохнули человека. Я потом им сам вдул по самые помидоры, насчет мокрухи уговора не было. Побить, поджечь – это одно, а мокрое на себя вешать – совсем другое, ты это понимаешь, да…

Я кивнул:

– А этот… Гиви тут при чем?

– Да при том! Я про это и думать забыл – а тут вызывает меня один опер знакомый, ну, туда-сюда там – говорит, ты в курсе, что за тобой группа из Киева едет? Я говорю – нет, а в чем дело? Говорят, тебя на дело Горчеладзе примеряют, по тебе запрос и по линии МВД, и по линии СБУ пришел. Я прозвонил кое-кого в Киеве – и ноги.

– Так и не понял?

– По той стрельбе в баре. Там, кажется, Горчеладзе этот был. В баре. А теперь он пропал.

– И опять не понимаю. Ну, ладно, стреляли. Он же потерпевший, получается.

– Да какой он терпила… короче, решил я валить. И вовремя. Я только что челу звонил – ищут…

– Со своей мобилы звонил?

– Да, да, не менжуйся, норм все.

Но я так не думал. Я осмотрелся и увидел стожок сена. О – самое оно…

– Пошли.

– Куда?

– Куд-куда. На кудыкину гору. Шурави – контроль щас устроим.

Автомобиль Оли появился примерно через два часа. Белая «Нива».

Уже темнело…

Не доезжая до «девятки», «Нива» резко тормознулась, и с нее десантировались двое гавриков, один с пассажирского, второй сзади, с багажника. Блатные – куртки и штаны «с полосками», хотя могут и маскироваться. Ни слова не говоря, не пытаясь ни в чем разобраться – открыли огонь. Горохом рассыпался треск «калашникова», гулко бухало ружье, стрелок вел беглый огонь по «девятке» с силуэтом внутри…

Мне это хорошо было видно, потому что я залег справа и отлично видел все. Дождавшись, пока опорожнят магазины и пойдут к зияющей дырами машине, я отправил в страну доброй охоты обоих, одного за другим. Водила мог быть умным или глупым, он мог газануть, а мог выйти и посмотреть, но он все равно был уже мертвым. Он оказался глупым – выскочил, и тут же я свалил и его…

Всё? Или на дороге еще есть?

Нет. Похоже, всё. Пальбу на дороге, может, и слышали, но останавливаться вряд ли будут. Желающих лезть в дела братвы нету.

Я справа и Дон слева подобрались к машине. Я посмотрел: «Нива» как «Нива», только сзади заднее сиденье снято, и там грязища – значит, ворованный уголь в мешках возили. Эти трое – похоже, исполнители не слишком высокого ранга. Один «АКМ» с отпиленным прикладом, у водилы короткий ментовский «калаш» и ружье – странное, я пошевелил ногой. Похоже на «Итаку».

Дон перевернул одного ногой, со злобой пнул.

– Знаешь его?

– Не…

Я посмотрел в сторону «девятки». Она дымилась и вот-вот могла вспыхнуть. На Доне было мое старое камуфло, которое я в машине вожу на всякий случай, если ремонтировать в дороге придется или в гараже что-то делать. Больше у него одежды не было – в его одежду мы набили сена и оставили в машине. Примитивная ловушка, но они попались…

– Точняк не знаешь, кто это? – мне почему-то казалось, что Дон врет. История какая-то… левая… журналист какой-то, стрельба. Если бы он сказал, что его на счетчик поставили или за ту стрельбу в ресторане менты прессуют – я бы поверил. Но с журналистом… левак какой-то. Мутная история…

Дон смотрел на дорогу.

– Не приедет она. Приняли ее.

– Поджечь? – спросил Дон, словно меня не слыша.

– Нет. Огонь увидят. Давай затолкаем жмуров в «девятку» и спихнем в Кальмиус. Тогда у нас будет время, чтобы уйти.