Братишки - Александр Афанасьев

В Ростове никогда не было проблемы достать оружие, все-таки Ростов-папа, колыбель бандитизма. А когда в Чечне началось – оно и вовсе хлынуло сплошным потоком, были бы деньги. Часть этого потока я отвел на себя, вложился и сделал несколько нычек. Зачем? А затем, что земля круглая, а жизнь трудная. И то и другое – аксиома.

У меня был гараж… не у меня, конечно, на другое имя куплен, причем на имя погибшего братка, но все равно теперь он был моим. Я оставил машину за поворотом, зажег свет, спустился вниз и взял лопату. Через десять минут напряженной работы необходимое было передо мной. Автомат «АКС-74 Н» с подстволом, два пистолета «ТТ» с глушителями (китаёза глухой, как их называли) и карабин «Беркут-2». Последний – под патрон и магазин «СВД», но в отличие от «СВД» он делится на две части, удобно хранить и переносить. Тульский он, кажется. И до пятисот метров работает только так. Глушак к ней есть тоже – местный умелец сделал и нарез на стволе нарезал. Ко всему есть патроны, а к автомату – еще и лифчик, похожий на китайский, с какими мы ходили в Афгане. И рюкзак есть, в нем удобно снайперку держать…

Зачем так много? Это не много, у меня в другой нычке лежит «ПК». У чеченцев по случаю купил. А это – как раз на двоих, меня и Дона.

Короче, если Дон не забыл, с какой стороны держать автомат, – прорвемся. Ему «калаш», у него точно такой же в Афгане был, а мне – снайперку. Я и в Афгане снайпером был. Едва ли не единственным сержантом-снайпером, снайперами у нас в основном прапора были. Или офицеры. Тут сыграло свою роль то, что я с детства стрельбой занимался, даже в школу олимпийского резерва был записан.

Интересно, с кем Дон так зацепился, что теперь ему валить надо? За колхозными делами – коровами и сыроварней (а для сыра молоко особого качества нужно, без антибиотиков и чтобы белка много было) – я как-то потерял взгляд на движение. В середине девяностых на Донбассе шла страшная война, резались Грек и Кушнир. Погибли и тот и другой, Алика Грека вообще взорвали на стадионе во время футбольного матча – беспредел полный. Кушнира потом прибили – большинство из донецких, что с той, что с другой стороны войну не пережили. Победителями, насколько мне помнится, вышли Люксы. Группировка Люкс, ее так звали по местоположению штаб-квартиры. Комплекс Люкс в Донецком ботаническом саду, его построили перед распадом СССР к приезду в регион Горбачева как элитную правительственную резиденцию. Потом Украина стала самостийной, а элитный комплекс стал переходить из рук в руки: кто держал Донецк, тот там и жил. Люксы, конечно, люди крутые, без вопросов. Но мне как-то до этого… Во-первых – были и есть общие дела по водяре, с тех пор как закрыли грузинский транзит левого спирта, остался канал через Николаев, Донбасс и – к нам. И в Луганске, и в Донецке спиртзаводы работали на полную катушку, караваны шли в Россию. Во-вторых – у нас нет никаких пересечений по бизнесу, и я не претендую на кусок Люксов. Мне только братана моего забрать, сослуживца по Афгану, – и домой в Россию. А больше мне и не надо ничего…

Все заныкал в машину, подумал – оставить наверху «ТТ» или не оставить? Решил все же не оставлять, перед Украиной достану. У нас, кстати, новый президент – фамилия Путин. Бывший кагэбэшник, молодой. Многие верят, что теперь лучше будет, Ельцин всем надоел. А я ни во что не верю. Но и нарываться не спешу.

Основная трасса на Донецк идет севернее, но я ушел южнее, на районные разбитые дороги. По ним дошел до самой границы, я ее из машины вижу. Остановился, купил в поселковом магазе двенадцать полторашек минералки и пожрать. Забрался под низ и достал «тэтэшник». И стоял сейчас. Чуть ниже Малоекатериновки. И ждал проводника. Степь да степь кругом, а на той стороне – Украина. И два села – Воровское и Широкое. Одно неподалеку от другого…

Почему я не пошел там, где сказал мне Жека? А потому что. В тот день, в Пакистане, мы пошли по тому пути, который был нам проложен. И наткнулись на банду. Мы только что ликвидировали одного из самых опасных религиозных авторитетов региона – Мулло Модада. Я его убрал. Одним выстрелом с семисот пятидесяти метров. А на отходе попали – потому что скорее всего кабульский ХАД, управление безопасности Афганистана, и его начальник подполковник Тарик, который готовил нам инфильтрацию и эксфильтрацию, не хотел, чтобы мы вернулись с этого задания живыми. Потому что подполковник Тарик хотел, чтобы мы убили Модада. Пока тот не подослал убийц самому подполковнику. И хотел переключить на себя и свою крышу потоки наркоты, которые текли из Пакистана. Но он не хотел, чтобы двое шурави вернулись живыми. Потому что они убили афганца, соплеменника. И для подполковника Тарика это было очень важно: тот, кто убил афганца, должен ответить за это, пусть это и шурави, советский. Потому что этого требует Пуштун-Валлай, кодекс чести пуштунов. И потому, что для подполковника его кровник, религиозный авторитет и заодно наркоторговец Модад был ближе и роднее, чем мы, советские коммунисты, пришедшие помочь его родине выбраться из отсталого средневековья. Они не хотели выбираться из отсталого средневековья. Оно их вполне даже устраивало…

Надо сказать, я теперь лучше понимаю афганцев, намного лучше. Зря туда мы полезли – да сделанного не воротишь.

Жарко. Совсем не по-осеннему жарко. Бабье лето…

С другой стороны машины постучали, я разблокировал, а руку положил на «ТТ».

– Открыто.

Открыв дверь, в машину забрался то ли парень, то ли девчонка. Потом понял – девчонка. Этакий Гаврош – короткая стрижка, замурзанная, в джинсовом костюме, который был ей явно мал. Красивые зеленые глаза – по ним и определил, что девчонка.

– Привет.

– Привет… – сказал я, отметив, что она совсем меня не боится.

– Тебе туда?

– Ага.

– Я от Игната.

Ясно. Игнат – местный контрабандист. Он к братанским делам как бы боком, по-другому зарабатывает. Но братва его уважает – а он держит нейтралитет и обеспечивает переход через границу всем, кто этого пожелает, и всем, кто заплатит. Не считая контрабандистов, услугами Игната пользуется всякая шушера, которой надо слинять, – людям моего уровня линять в Украину уже несолидно, мой уровень – это Испания или Германия. Еще много переходит тех, кто от армии косит…

– А зовут тебя как?

– Не все равно?

– Нет, не всё.

– Инга. Инга Шмидт.

– Необычная фамилия.

– Я немка. У меня предки – донбасские немцы.

Я не удивился. В свое время российское правительство активно заселяло юг страны, давало дотации. Поэтому кого у нас на юге только нет. Есть немцы. Есть евреи. Есть греки. Есть сербы. Есть украинцы…

– Витя меня зовут. Давай показывай, куда рулить…

Наш путь не отмечен.

Нам нечем…

Нам – нечем!

Но помните нас…

Владимир Высоцкий

На таком расстоянии бой был совсем не страшным…