Куплю твою любовь - Айрин Лакс

На миг Бекетов задерживает меня напротив и легонько целует в губы. Всего на жалкое мгновение прижимается, но внутри словно разрывается фейерверк и слепят огни салютов.

— Это нечестно, — слабо сопротивляюсь.

— Я забыл про спиртное. Твой поцелуй вместо него.

— Можно подумать, что я помогаю тебе расслабиться или тебя от меня пьянит.

— Нет, ты напоминаешь, как раз о том, что расслабляться нельзя. Сядь… — задает направление.

— На крышку унитаза?

Под попой жалобно поскрипывает хлипкий пластик.

— Глеб, а вдруг…

— Ну, что еще?

— Вдруг крышка подо мной треснет?!

— Боишься, что твоя проблемная жопка провалится в унитаз и застрянет?

— Да. Глупо?

— Смешно, — фыркает. — Я твою жопку и не из таких передряг вытаскивал. Просто не прыгай на крышке. Теперь держи зеркало. Вот так… Не тряси им, пожалуйста. И не смотри.

— Не буду, — отвечаю одними губами.

Однако левый глаз сам приоткрывается. Сразу же натыкаюсь на взгляд Глеба.

— Кому сказал…

— Больше не смотрю!

Сглатываю, вцепившись в небольшое зеркальце.

Одного непродолжительного взгляда хватило, чтобы краем зрения увидеть много крови и темные, почти черные отметины от синяков на ребрах.

А я его туда била. Со злости.

— Тебе больно, да? Выглядит хреново.

— Выглядит, как перелом ребер.

— Но ты же не его зашиваешь.

— Нет.

— А что еще случилось?

— Ты же знаешь, чем я занимаюсь. Тебе нужны подробности? Я их не разглашаю.

— Клиентская тайна и все такое?

— И все такое, да.

Дышу через раз. Отсчитываю секунды.

Пытаюсь не грохнуться в обморок. Убеждаю себя, что не смотрю, не смотрю, не смотрю… Но потом, как дурная, распахиваю глаза.

Глеб, нахмурившись, смотрит в зеркало, но и мои подглядывания замечает.

— С послушанием все стало в тысячу раз хуже, да?

Чтобы меня не повело в сторону, пытаюсь сосредоточиться на другом, болтаю, как обычно:

— Ты же знаешь, послушание никогда не было моей сильной стороной, а еще твой папаша обещал, что я буду сиять! Когда тебе говорят такое, автоматически начинаешь считать себя кем-то вроде рок-звезды, которая не боится с разбегу прыгнуть в толпу фанатов.

— Рок-звезда, блин. Не смеши! — хрипло посмеивается.

Я разглядываю потрескавшуюся плитку на стенах ванной комнаты.

— Такая убогая конура. Я бы никогда не подумала, что ты можешь остановиться в подобном месте.

— Да, я люблю комфорт. Именно поэтому остановился здесь.

— Действуешь от противного.

— Кажется, ты неплохо воспользовалась этим приемом, когда пряталась от меня. В Суздале!

Бекетов выдыхает короче. Только его дыхание выдает дискомфорт и передает болевые ощущения. Невольно смотрю на мужчину, обнаженного по пояс.

Взгляд сползает вниз, на большую рану. Кажется, не от пули.

Тошнота подкатывает к горлу. Зажмуриваюсь изо всех сил.

— Не тряси зеркалом, Анна-Мария

— Рана такая большая! Обычно ты действуешь осторожнее!

— Обычно меня не отвлекают от заданий по пустякам, есть время все обдумать и действовать согласно плану. Однако последний раз пришлось действовать неосмотрительно и спешить. Очень спешить…

— Кто тебя отвлек?

— Хан. Рассказал кое-что. О неожиданных гостях к одной девушке. Людей отца было слишком много. Я сказал ему не соваться.

— Ого… Темирхан приглядывал за мной? Я и не заметила.

— Он спец. Так и должно быть. Иначе, какой это присмотр?!

— Согласна.

Как бы я ни старалась держать себя в руках, дурнота оказывается сильнее. Чтобы не сползти позорно на пол, прислоняюсь спиной к сливному бачку.

— Потерпи еще полминуты и закрой свои бесстыжие, блядские глаза!

— Хорошо. Только не рычи на меня и не матерись. Дети в утробе все слышат.

В ответ звучит тишина. Бекетов завершает процедуры и поднимается, это понятно по протяжному вздоху и шороху одежды.

Он забирает у меня зеркало и просит посидеть еще немного, сам прибирается в ванной, включает воду, делает что-то…

— Я могу тебе помочь.

— Кровь с пола собрать? Уже проходили. Ты едва держишься. Сиди!

Бекетов нарочно не говорит о детях. Может быть, он так и остался чайлдфри, ведь люди не могут изменить своим жизненным принципам за один крошечный миг.

— Почему ты передумал? Ты же оставил меня в покое, а теперь похитил.

— Я и не передумывал. Сказал, что найду, и нашел. Как только смог. Много всего навалилось, а ты ничуть не облегчила мне задачу и нажила врагов.

— В лице фон Бергеров? Они сами кружили вокруг, а я просто воспользовалась моментом… Я же совсем не такая. Я никому не желаю зла.

— Вытяни руку, я вытру лишнее.

Бекетов старательно обтирает меня влажной тряпкой и помогает подняться.

— Теперь можно смотреть?

— Можно.

Глеб успел не только прибрать в ванной, но и переодеться. Я могу лишь заглянуть в усталые глаза, чтобы понять, как ему необходим отдых.

— Теперь пойдем спать, — делаю нетвердый шаг в сторону другой комнаты.

Бекетов придерживает меня, идя следом.

— Хочешь спать? Только спать? — уточняет он.

— Хочу. С беременностью я стала сонливая.

Вру. Спать не хочется. Но Глебу точно не помешает.

— Не пытайся сбежать, Анна-Мария. Теперь я рядом и глаз с тебя не спущу.

— Бросишь меня в багажник?

— Если придется.

Бекетов опускается на кровать и кивает на чемодан.

— Тебе не сложно? Подай мне таблетки. Боковой карман.

С готовностью исполняю просьбу. Трясу флакончиком без надписей.

— Что там?

— Обезболивающее. Дай две. И запить.

Наши пальцы сталкиваются на бутылке воды, рождая электрический импульс.

— Кровать здесь одна. Спать будешь со мной!

— Ты хотя бы раз в жизни пробовал не приказывать? Я бы вообще проверила эту кровать на наличие клопов!

Иду назад в ванную, чтобы принять душ и переодеться ко сну. Сначала выключаю свет в комнате. В ванной еще стоит тяжелый, металлический запах крови и острый запах медицинского спирта.