Стихия огня - Марта Уэллс

— Ты видел Лукаса?

— Да, и он говорил с Равенной. Но тут явился бишранский посол и потребовал аудиенции. Сейчас они в зале Тайного Совета.

— Проклятие. Что могло понадобиться ему в ночное время?

— Кто знает? — пожал плечами Гидеон. Посол был дипломатом, а не воином, и посему молодой лейтенант не считал его особо важной персоной.

Томас думал недолго. Речь идет о Грандье? Тогда прощайте все надежды сохранить в тайне происшедшее в Речном квартале.

— Королева Фалаиса спрашивала меня. — Гидеон казался несчастным. — Я сегодня еще буду нужен?

— Нет, можешь идти.

Когда Гидеон ушел, Томас огляделся и увидел, что Дубелл прощается с доктором Брауном, явно не решившимся на беседу с вдовствующей королевой. Остальные стражники поглядывали на чародея с умеренным любопытством, по крайней мере свидетельствовавшем о том, что весть о приключении в Речном квартале еще не разлетелась слишком далеко. Два молодых альбонских сквайра с достоинством ожидали в уголке. Итак, Ренье уже здесь, подумал Томас. А хорошо это или плохо, зависит от того, в каком настроении пребывает пославший его король. Когда Дубелл повернулся к нему, Томас сказал:

— А мы с вами, доктор, будем ожидать здесь. — И они отправились в прихожую.

Тканым гобеленам с изображением Райского сада вторили по теме ковер и покрывала, заполнившие высокую и просторную залу оттенками зелени. Перед огромным мраморным очагом, рассеянно наблюдая за слугой, разводившим огонь, стоял Ренье, наставник дворцового собрания рыцарей-альбонцев, военного Ордена, учрежденного для охраны королевской персоны; принадлежность к нему, в отличие от всех прочих Орденов, в Иль-Рьене не являла дополнения к титулу. Отпрыски знатнейших родов вступали в Орден мальчишками и вели монашеский образ жизни, пока сам король не посвящал их в рыцари. Из Ренье, должно быть, вышел бы лучший епископ, чем глава альбонцев, однако в правлении своем он сдерживал стремление Ордена к религиозному фанатизму. Широкоплечий, могучий, словно медведь, он до сих пор выезжал на турнир в День возведения на престол короля, не замечая веса тяжелой церемониальной брони. Поверх подобающего придворному дублету кружевного воротника рослый рыжебородый рыцарь носил ветхий плащ из мешковины и плохо выдубленной кожи, полагавшийся всем альбонским рыцарям в честь Святого Альбона, скитавшегося в глуши перед обретением благодати.

Ренье поглядел на них и, заметив Дубелла, улыбнулся:

— С успехом.

Томас смотрел, как наставник приветствует старого чародея, и думал, насколько Ренье известны подробности закончившейся вылазки.

Дверь отворилась, в ней появился лорд Авилер, задумчиво поглядевший на них. Темноволосый, облаченный в кроваво-красные одежды, подобавшие его министерству, он мастерски владел своим болезненным, но симпатичным лицом. Кивнув Ренье и Галену Дубеллу, он перевел взгляд на Томаса и сказал:

— Речной квартал горит.

Капитан, чуть улыбнувшись, непринужденно оперся о каминную доску.

— О, только небольшая его часть. — Авилер так быстро последовал за ними, что Томас понял: министр уже знает, что его теперь ждет. — Глупая ошибка.

Авилер углубился в комнату, сложенные руки прятались в длинных рукавах. Томас подумал о том, чем объясняется эта поза: привычкой или же она преднамеренно скопирована с покойного отца Верховного министра? Авилер лишь недавно унаследовал свой пост, делавший его главой Собрания нобилей и богатых купцов, официально являвшихся советниками короля, как считалось, дававших ему советы и обладавших — теоретически — огромной властью. Однако на деле вдовствующая королева Равенна активно противодействовала ему, а королева Фалаиса игнорировала — почти всегда. И никто не мог ничего — так или иначе — поделать с Роландом, занявшим трон после истечения срока регентства Равенны. Авилер был в достаточной мере государственным деятелем, чтобы сожалеть об этом, но нехватка опыта мешала ему иногда скрывать свои чувства.

— В самом деле, милорд, чего вы от меня ждете? — Томас вопросительно поднял брови. — Или я должен признаться в том, что, опасаясь разоблачения, вынужден был поджечь город?

Прежде чем Авилер успел ответить, Гален Дубелл негромко сказал:

— Случившегося нельзя было избежать.

— А, доктор Дубелл. — Верховный министр холодно поглядел на чародея. Жаль, что вы не сумели вернуться пораньше и избавить нас от этих неприятностей.

— Я и намеревался так поступить, милорд, однако планы нарушились, когда челядь мою перебили, а самого меня похитили, — поклонился Дубелл с бесспорным изяществом, заставшим Авилера врасплох.

— Итак, Гален Дубелл не только ученый, но и дипломат, — негромко заметил Ренье, обращаясь к Томасу, пока Авилер приходил в себя. — Во время нашего знакомства он вел жизнь отшельника; впрочем, годы, отданные академическим сварам, наделили его второй парой глаз на затылке. Хорошо, что он вернулся.

Томас не намеревался признаваться в том, что жалеет об отсутствии доктора Сюрьете, занимавшего пост дворцового чародея со времен незапамятных, однако внезапно скончавшегося в прошлом месяце от воспаления легких. Сюрьете было за семьдесят; всех, кому не исполнилось шестидесяти, он именовал «мой мальчик» и, кроме того, шокировал весь двор своим умением пользоваться сардонической инвективой [Разновидность сатиры, гневное письменное или устное обвинение, памфлет], словно дубинкой.

Томас ответил:

— Будем надеяться, что Дубелл не торопится обратно в Лодун. Нам необходима его помощь. Милам, ассистент Сюрьете, отправился на тот свет в результате несчастного случая чуть раньше самого доктора, после чего завязался бесконечный спор о том, кто более достоин такого места; тем временем потребовали внимания и более мелкие таланты, вроде доктора Брауна.

Ренье задумчиво поглядел на него:

— Есть потери?

Лицо Томаса осталось бесстрастным.

— Разве это важно?

Ренье ответил негромко:

— Простите его, Томас, король еще юн и к тому же жутко рассердился.

— А я уже думал, что вы оставили свое священство, — сказал Томас. Если его величество Роланд считает, что я обязан погибнуть, исполняя свой долг на его службе, то он мог бы выбрать и более подходящее время для этого. Если он не видит, что Грандье представляет опасность для государства… — И добавил, заметив взгляд Ренье: — Не мне обвинять его или прощать. Но скажите мне, что за план Дензиль или кто-то еще предложил Роланду?

Ренье заметно напрягся:

— Я не знаю ни о каком плане.

На другом конце прихожей открылись двойные двери, ведущие в палату Тайного Совета, из нее появился бишранский посол с мрачным выражением на лице. Это был человек немолодой, с оливковой кожей и ястребиным профилем заморского аристократа. Иль-Рьен, его столица и двор были чужды иностранцу, и он не скрывал неодобрения; чрезмерная церемонность на бишранском дворе делала его здесь смешным и нудным; в Иль-Рьене же традиция позволяла старшим из полководцев и даже личным слугам называть короля и королеву государь или государыня и избегать проявлений высшей почтительности в неофициальных оказиях. Простая темная одежда посланника с непременным белым воротничком свидетельствовала о его принадлежности к секте, видевшей в любых украшениях происки дьявола; дворцовая пышность, должно быть, воспринималась им как личное оскорбление.