Трое в Долине - Юрий Никитин

— Не только! Я что, дурак?.. И о драгоценных камнях! Вгорах, знаешь, какие красивые попадаются?

Олег замолчал, начал подбрасывать хворост в костер, затемсрезал новый ивовый прут, содрал кору, и на белое, скользкое нанизал ломтимяса, переложил горькими травами, положил над углями, но так, чтобы толькорумянились, но не подгорали.

Сквозь листву смотрели звезды. Иногда ветки чуть сдвигались,словно по ним пробегала незримая белка, некоторые звезды уходили, взаменхолодно и враждебно смотрели другие колючие глаза.

Женщины тихонько перебирали свои, теперь уже свои,драгоценности. Мрак сидел перед догорающим костром, обхватив огромными рукамиколени. От багровых углей шел угасающий жар. Лицо Мрака выглядело выкованным изтемной меди. Темно-красный свет подсвечивал снизу так странно, что Олег дваждыоглядывался на сидящего в задумчивости человека: тот ли Мрак, с которым вышли изЛеса.

— Мы найдем, — проговорил он, чувствуя, как в горле всталком. — Мы найдем, что сделать с этим ядом.

Мрак даже не понял, глаза уперлись в быстро темнеющие угли.Таргитай, спохватившись, бросил в сторонку охапку хвороста, подкатил тудауголек, подул, раздувая щеки, как стельная корова бока. Вспыхнули мелкие злыеогоньки, вгрызлись в дерево, пошли торопливо расщелкивать, перехватывая друг удруга лакомые куски. А на старом месте багровые угли шипели и злобно плевалисьструйками дыма, когда на них падали капельки жира с нанизанных на прутья ломтеймяса.

— Ты ищешь травы? — спросил Таргитай с надеждой.

— Все ищу, — ответил Олег. Он старался не смотреть в глазаоборотню, тот слишком хорошо видит ложь, а правда в том, что от яда жрецовПеруна просто нет противоядия. — У нас еще есть время.

Мрак наконец поморщился, лоб и скулы в пламени костра сталиоранжевыми:

— Бросьте.

— Мрак, правда...

— Бросьте, — повторил он. — Я просто... где ее искать?

Таргитай не понял, смолчал, заботливо переворачивал прутья,пусть подрумянится, но не подгорит, а Олег спросил настороженно:

— Кого?

— Ту, которую. В жертву...

— А-а-а-а, — протянул Олег, — которую в невесты Перуну!..Эх, Мрак... Тарху не дали отнять у Маржеля, он же Перун, невесту, а эту...Правда, мы отняли ее мимоходом. Все равно пришли за головой Перуна. Но тебе нестоило вот так бросаться под нож... да еще отравленный.

Мрак угрожающе зарычал. Олег поспешно отсел по другуюсторону костра, а Таргитай, словно все понимая, молча обнял Мрака и прижался кего боку, такой по-детски беззащитный и дурковатый, что прямо прибил бы изжалости, чтоб не мучился.

— Если мясо не подгорит, — предостерег он, — то не знаю, незнаю... Значит, что-то в лесу большое издохло.

— Очень большое, — поддержал Таргитай, ничего не поняв. —Агромадное!

— Лишь бы не черепаха, — ответил Олег, его глаза смотрелиперед собой в незримые дали.

— Какая черепаха? — поинтересовался Таргитай.

— Да там... одна, — ответил Олег внезапно охрипшим голосом.Лицо покрылось тенью, нос заострился как у дятла, щеки стали восковыми. —Большая такая... Другой такой нет.

Мрак промолчал, о чем-то догадывался, а добрый Таргитайуточнил:

— Ничо, черепахи живут долго!.. Гольш рассказывал, что у егодеда одна вовсе...

Но трепещущая душа волхва уже унеслась в страшные дали, тамбилась в смертельном страхе, переживая то, что однажды пережил сам хозяин. Мракхмыкнул, снял прут с парующими ломтиками, на каждом шипели и лопались пузырьки,сунул ему в руку. Олег начал есть чисто механически, глаза смотрели в однуточку, потом челюсти заработали чаще, он даже взрыкивал, как пес, у которогопытаются выдрать кость из пасти, а когда опустевший прут полетел в темноту,рука волхва словно сама ухватила другой.

Мрак наблюдал за всеми с усмешкой. Все едят так, что заушами трещит. И как ни умничает волхв, но жрякать не забывает. А говорят, чтоесть мудрецы, что не видят, что суют в пасть. Олегу попробуй сунутьподгорелое...

Он поинтересовался:

— А как остальные?

— Что остальные?

— Если, скажем, великий Род отдаст свое Перо рыбам илимуравьям? Как другие посмотрят?

По звездному небу скользнула громадная тень, закрывая яркиероссыпи. На миг блеснул красный глаз, горящий нечеловеческой злобой. Пламякостра слабо колыхнулось. Лиска брезгливо сбросила щелчком с плеча упавшуюшерстинку, длинную и острую как сосновая игла.

Олег пожал плечами:

— Рыбам или муравьям не даст, но кому бы ни вручил: лешим,упырям или великанам, остальные умолкнут в тряпочку. За спиной того, кому отдалРод свое Перо Власти, всегда будет маячить грозная тень самого Рода! А с ним непоспоришь.

Мрак умолк, возразить нечего, но брови приподнимались,тяжелые складки на лбу собирались такими жесткими валиками, что на них можнобыло бы загибать гвозди. Его руки сами по себе через равные промежуткиподбрасывали в огонь веточки, а глаза то и дело останавливались на Олеге, Таргитае,женщинах. Его привыкли знать сильным и все умеющим. Он, правда, и сам считалсебя таким. Но его считали еще и бесстрашным, а вот в этом ошибались.

Совсем недавно до судорог страшился навсегда остатьсяволком, ибо таково было проклятие его рода: никто из мужчин старше тридцати неостался человеком. Все растворились в лесу, и кто знает, сколько сгинуло подтопорами и рогатинами односельчан и даже родни, когда с последними гаснущимиостатками разума приходили на звериную охоту к смутно знакомым местам?

Да, благодаря песням Тарха, он остался человеком. Не просточеловеком, а человеком из племени невров, что вольны перекидываться в волка иобратно. Страх ушел, но тут же явился другой... В его теле дремлет яд, которыйне выносит снега. Не сама смерть страшна, ибо смерть от яда можно приравнять кпочетной смерти в бою. Страшно не увидеть ту, которую закрывал грудью, принявотравленный клинок...

Он вздохнул тяжело, пламя колыхнулось на ту сторону, тамвзвизгнула Лиска.

— Пора, — сказал он, поднимаясь. — Заночуем как люди!

— И поедим, — добавил Таргитай мечтательно. Олег метнул нанего удивленный взгляд, Таргитай пояснил поспешно: — Разве это еда? Так, наодин кутний зуб.

— И чтобы постель, — добавила Лиска.

Кора уточнила:

— Пусть на сене, но чтоб как постель, а не все вповалку...

Их взгляды скрестились на Олеге. Волхв вздрогнул, вклинилсямежду Таргитаем и Мраком. Мрак злорадно отодвинулся еще дальше, позволяя ирыжеволоске втиснуться, за что Лиска метнула взгляд такой горячейблагодарности, что у Мрака от неловкости вспотела спина.