Ох уж эти Шелли - Юлия Андреева

С другой стороны, невозможно было даже подумать о том, что мисс Гров, воспитанная в любви и почитании родителей, ослушается их воли и согласится жить с ним во грехе.

Перси метался из крайности в крайность, не находя разумного выхода из создавшегося положения. Как ладно все выходило на бумаге, в прожектах, и как все эти воздушные замки рушились, столкнувшись с суровой действительностью.

Ситуацию усугубил отец Перси, Тимоти Шелли, взбешенный поведением старшего сына и наследника, отец в ка-чсстве наказания запретил Перси появляться дома, высылая ему содержание. Получалось, что, таким образом, Шелли уже три года жил не контролируемый отцом, не общаясь с семьей и, следовательно, запросто мог жениться на одной из дочерей Годвина.

Весной Шелли обещал навестить своего духовного учителя, что и сделал.

Перси был божественно красив и так же, как и отец Мэри, отстаивал идеалы свободы, требуя отбросить условности и жить по совести. Мэри слушала, как отец и его гость рассуждают об отсталых церковных традициях, о тех правилах общества, которые уже давно пора упразднить, как поднимают тосты друг за друга.

В душе Мэри всегда была верна идеалам свободы, она и сама давно уже прикидывала, как бы ей тоже отбросить условности света и раскрепоститься согласно учению, которое проповедовал ее папа. Отец всегда говорил, что она должна слушать свое сердце и делать то, что считает правильным и справедливым, не обращая внимания на то, что скажут окружающие. Она так и сделала — призналась в любви к прекрасному, точно ангел, Шелли. Это произошло над могилой ее матери, следовательно, так или иначе было освящено ее памятью. После чего они сбежали из дома и отправились во Францию, взяв с собой сводную сестру Клэр — ровесницу и лучшую подругу Мэри, мечтающую о сцене и свободе от диктата родителей.

Это время было наполнено страхами и волнениями, безудержным весельем и мыслями о том, что они наконец позволили себе вылететь из родительского гнезда. В утро запланированного побега сестренки встали задолго до рассвета и, стараясь лишний раз не дышать, вышли из дома. Солнце еще не показалась из-за горизонта, а небо сияло нарастающим светом. Девушки шли по Скиннер-стрит (улице Живодеров), неся по узлу своих вещей, книги Мэри, тяжелую пачку девушка перевязала бечёвкой, тетради сложила в удобный сундучок с замком. Еще в одном сундучке лежали их вещи. По сравнению с книгами они были практически невесомы. Мэри слышала, как бывалые грузчики рассказывали, что тяжелее всего переносить свинец. Идя по улице Живодеров и чувствуя, как веревки врезаются в сгибы пальцев, она могла поклясться, что свинец — ничто в сравнении с книгами.

В конце улицы их уже поджидал прекрасный, точно юный Аполлон, Шелли. Его коляска, запряженная четверкой рыжих лошадок, должно быть, уже давно стояла в этом месте, ожидая только их. Потом Мэри откинулась на мягкую спинку сиденья, стараясь вобрать в себя впечатления сегодняшнего утра, дабы сохранить их навечно в своем сердце.

В то время она сочиняла роман "Ненависть" и не могла бросить работу, даже видя перед собой счастливую улыбку возлюбленного и понимая, что уже началось их "свадебное путешествие". Впрочем, кто сказал, что нельзя писать на контрасте?

Они должны были переправиться через Ла-Манш, и Перси уже купил билеты на пакетбот, который в пять часов вечера отходил из Дуврского порта.

Ночью разразилась самая настоящая буря, точно морские боги, русалки и тритоны разгневались на беглецов, желая во что бы то ни стало погубить их. Мэри с трудом переносила качку, и Шелли был вынужден уложить любимую на скамью и сам сел рядом, утешая ее и читая стихи.

Затем предстоял ночлег в Кале. Шелли велел вознице везти их в ближайшую гостиницу, где они смогут переночевать и получить горячую еду. Когда они со своими вещами входили в гостиницу, Мэри переполняли неясные предчувствия и предвкушения их первой с Перси ночи любви, после чего они станут единой плотью, как на алхимических картинках, на которых муж и жена, сливаясь воедино, образуют святую материю королей. В этот момент Мэри вдруг столкнулась нос к носу с разъяренной мачехой. Оказывается, та, заметив их побег, забрала все деньги из дома и ринулась вдогонку, но перегнала несчастных и теперь была готова торжествовать победу.

Целую ночь миссис Годвин пыталась образумить Клэр, умоляя хотя бы ее вернуться домой, пока никто ничего не понял и ее репутация не пострадала, но та была непреклонна.

К слову, 1814 год не самое удачное время для путешествий, особенно по Франции. Всего четыре месяца назад Наполеон подписал акт об отречении, власть была нестабильна, а по дорогам бродили шайки разбойников и дезертиров, которые грабили, насиловали и убивали. А тут молодой человек, такой хрупкий и тоненький, что, надень на него платье, вполне сойдет за девушку, и в компанию к нему две юные девицы.

Миссис Годвин оказалась перед нелегким выбором. Обратиться к властям? Они, разумеется, вернут беглянок домой, но в этом случае огласка будет такой, что небу станет жарко. Но если сказать соседям, что Клэр уехала в Шотландию к родственникам, то, когда эта безмозглая девица поймет, что она не нужна ни Перси, ни Мэри, и вернется, можно сказать, что она гостила у тетки. Понятно, что мать первым делом думала о своей собственной дочке, а потом уже о дочке мужа, да и, по большому счету, Клэр в этой авантюре все равно была третьим лишним.

Теперь репутация обеих девушек была погублена навсегда. После длительных уговоров, взываний к совести и запугиваний миссис Годвин была вынуждена убраться ни с чем.

Знала ли Мэри, что Перси женат? Прекрасно знала. Через пару недель, после того как Перси Шелли в первый раз перешагнул порог дома Уильяма Годвина, его супруга Херриет Шелли (в девичестве Уэстбрук) явилась за своим благоверным в Лондон, точно фурия, ворвавшись в их книжный магазин и бросив взгляд на стоящих рядом девушек, моментально определила свою соперницу.

Эта вульгарная особа сразу не понравилась не ожидавшей подобного подвоха от судьбы Мэри. Она даже подумала, а не процитировать ли нахалке из "Политической справедливости", но опасалась, что вспомнит цитату недостаточно четко и эффект получится смазанным. Когда за Херриет закрылась дверь, Мэри взяла с полки книгу и сразу нашла: "Брак является проявлением дурной стороны закона, ибо пытается увековечить выбор, сделанный в какой-то один момент жизни". Да, жалко, что, увидев перекошенное от злобы лицо Херриет, она так оробела, что не догадалась просто принести книгу и прочитать нахалке из нее.

Позже она узнала, что, расставшись с нареченной и нежно любимой невестой, Перси предсказуемо пустился во все тяжкие, в частности влюбился в дочь трактирщика, носящую то же имя, что и его утраченная навсегда любовь, и к тому же внешне немного напоминающую ее. Он даже называл ее Херриет № 2.