Монстры под лестницей - Хельга Воджик

пасти чудовищ, наполненные белыми лилиями и черными завитками листьев. Я вытянул зудящую нить из закромов разума, из той каморки с надписью «тайны, что не дают покоя», и теперь изо всех сил сматывал ее в клубок. Виток – письмо. Еще один – дом. Третий – дед. Четвертый – отец.

Монстры зашипели, зашуршали, свились клубками и втянулись в глубь стен.

Я выдохнул, продолжая наматывать алую нить слой за слоем. С каждой минутой в особняке я испытывал все больший интерес к личности деда. Я ни разу за всю свою жизнь не видел его. Да что говорить, я никогда даже не слышал о нем. И тут неожиданно он вторгается в мою жизнь. Живым мертвецом-добряком. На грани сна и яви посещение кладбища выглядело вполне себе идеей. Явно из тех, что стоит воплотить в жизнь.

Проваливаясь в сон, я попробовал представить, каким он мог быть. В воображении нарисовался этакий франт в цилиндре, но образ быстро наложился на копполовского Дракулу, и я прогнал его. Тогда я приладил моему деду бороду, надел на нос круглые очки и прочертил глубокую морщину на лбу. Подумав, сбрил бороду, седую шевелюру, оставил лишь тонкие брови, очки затемнил и пустил по шее татуировку змеи, кусающую себя за хвост. Получился очень нетипичный дед, с кучей тайн и проблем с законом. За составлением фоторобота человека, которого я не видел, меня и застал сон. Полуденный, ленный, некрепкий, как второй чай из одноразового пакетика.

Снились бесконечные лестницы и коридоры, закрытые двери и армия стариков, каждый из которых выдавал себя за моего родственника. А потом я словно смотрел на себя издалека. Маленький я бегал и карабкался, стараясь выбраться из кукольного домика. И не мог. Все старики рассыпались на части и оказывались на столе в свете лампы, а в тени сидела неподвижно Кэр с бессильно висящими руками…

– Мама… – я коснулся руки и отпрянул.

Кожа – ледяная, так что подушечки пальцев прилипли. От моего касания осталось три алых пятнышка. Они ползли по белой руке как божьи коровки. Я отступил на шаг и под ногой что-то хлюпнуло. Лужа. Я перевел взгляд – вода алая. И все прибывает. Руку жжет. Смотрю. Пальцы содраны в местах, где я притронулся к Кэр. Кожа сорвана, как если при сильном морозе схватить железяку. Кровь.

Божьи коровки вспорхнули, сделали пару кругов вокруг застывшей Кэр и опустились к ней на лицо. Алая лужа уже обняла меня за щиколотки. Ухватила покрепче размокшего прибрежного ила. Холод полз по телу и превращал в камень. Не сдвинуться, не отвернуться, даже глаз не закрыть. Я замерзал, обращался в лед. Ведь это так просто, особенно, когда внутри тебя восемьдесят процентов воды.

Единственное, что я мог – смотреть в лицо куклы, так похожей на мою мать.

Божьи коровки покружили, спрятали тонкие крылышки, шевельнули глянцем надкрылий и разделились. Две заползли в глаза, скрылись во тьме черных зрачков, а третья остановилась на лбу, ровно по центру. И тут раздался хлопок. Как почки вербы по весне, как крохотные мыльные пузыри. Насекомые взорвались. Три алых дорожки расчертили лицо Кэр. И кожа треснула, слетела белой скорлупой разбитой маски. Тьма выплеснулась на меня, выстрелила потоком узловатых черных ветвей, шипящих и жалящих, обвивающих и душащих. И лишь алые крылатые капли кружили надо мной, приближаясь и увеличиваясь в размерах, пока я не рассмотрел, что у каждой из божьих коровок было по трети от лица моей матери!

Я проснулся на краю дня. Футболка прилипла, голова гудела, во рту разверзлась пустыня. Я смотрел в окно и кошмар постепенно развеивался.

Его место заполнял мягкий закатный свет, пока полностью не выжег тени злого морока. Солнце коснулось горизонта и потихоньку принялось втягивать щупальца лучей. Я любил это время суток. Свет становился необыкновенно теплым, и в этом золотом меду все преображалось. Казалось, еще мгновение, и откроются двери волшебной страны. Иногда я ругал себя за такие девчачьи фантазии, но глубоко внутри до сих пор ждал встречи с чудесным. Все же это гораздо лучше тех мест, куда меня иногда забрасывал сон. Единороги были куда приятнее, чем монстры из тьмы. Благо, мне хватало ума не рассказывать об этом окружающим. У Бочки и его свиты и без того хватало поводов для глумления. Хотя теперь я могу выбрать любую школу! Вот только в анкетах мест учебы не указывают число Бочек и места их обитания по классам и параллелям.

Встав с кровати, я подошел к окну и зажмурился в лучах заходящего солнца. Мгновение застывшей жизни! Подскочив как ошпаренный, я схватил камеру и кинулся наверх, в мансарду. Теперь, стоя у окна и окидывая взглядом дома, улочки, поля, мне стало понятно, отчего местные звали свой городок Амбертон[3]. Сейчас все вокруг выглядело, словно вырезанное из янтаря. А каждый житель, как насекомое в смоле, застыл в красоте мгновения, ощущая прикосновение вечности. Фотоаппарат щелкнул. Я сделал еще снимок и сразу отвел взгляд от видоискателя. Возможно ли когда-нибудь привыкнуть к такой красоте? Золотая парча небес, перламутр белых домиков, черные точки птиц. Хм, странно. Одна точка все увеличивалась в размере. Все ближе и ближе.

Птица неслась прямо на меня! Мгновение, и она врезалась в окно прямо напротив моего лица. Столкновение было столь внезапным, что я инстинктивно отпрянул и попробовал отгородиться руками. Стекло дрогнуло, выдержав удар, а птица камнем упала вниз. Но прежде, на долю секунды, наши взгляды встретились. В черных глазах-бусинах отражался не медовый закат, в них горел зловещий огонь.

Я посмотрел вниз – туда, куда упала птица, но не смог рассмотреть ее в траве. Когда же я поднял глаза, то заметил на стекле маленькую каплю крови, пульсирующую на солнце красным карбункулом. Осторожно прикоснулся к ней и ощутил в кончике пальца вспышку. Хоть это и была лишь игра воображения, но мне стало не по себе. Тонкое стекло, что отделяло меня от мира, было и защитой, и преградой. И я не знал, хочу ли разбить его или же спрятаться за ним. Капля поползла вниз, и меня пробрал холод.

* * *

– Что ты ищешь, малыш?

– Ма-а-ам, но я ж просил не называть меня так!

Кэр вышла на крыльцо и опустила на деревянный настил коробку с «малонужными» вещами: ловцом ветра, садовым гномом, кормушкой для птиц. Я помнил, что мы вечно таскали эту коробку при переездах из квартиры в квартиру. И, похоже, этот странный набор наконец-то дождался своего часа. Мама рассказывала, что у