За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

с Наташей. До слуха долетели обрывки фраз. Он убеждал Наташу, чтобы она не волновалась, и произнес что-то вроде клятвы:

— Пока я жив, с Андреем ничего не случится.

Наташа заметно волновалась. Еще бы не волноваться! Вот она, впереди, линия фронта, а там — враг. Сколько случайностей подстерегает уходящих! Раз удалось, другой удалось, а на третий...

Дальше двинулись перед вечером, чтобы засветло добраться до вражеского переднего края. Мы шли по азимуту. Впереди пробирались разведчики. В глубине Леоновского леса, на дорогах и тропинках, мы натыкались то на следы кованых сапог, то на пачки из-под немецких сигарет.

Вот так номер! А говорят, что гитлеровцы боятся заходить в лес! Видимо, не приходилось им еще сталкиваться с «лесными людьми» — партизанами.

Удвоили внимание, двигались осторожно, прислушиваясь к шуму леса. А лес, как в мирные дни, наполнен неугомонным щебетом пернатых. Вот с полянки вспорхнул на ель рябчик и, чудак этакий, не улетает, а с любопытством смотрит своими глазками-бусинками на осторожно шагающих людей. Вот в мелколесье, прямо из-под ног вылетела с квохтаньем тетерка-старка, а за нею, спеша и неистово махая неокрепшими крыльями, стремительно взвился выводок. Кругом непроходимые заросли малины с созревающими сочными ягодами. Чуть дальше пошел осинник и березняк. Шагать стало полегче. То тут, то там среди невысокой травы мелькают красные шапочки подосиновиков, притаились упругие коричневатые шляпки подберезовиков. Грибов в тот год уродилось хоть косой коси, но никому до них не было дела, тем более на ничейной земле.

В лесу шла своя, испокон веков налаженная жизнь, а рядом человек убивал человека, грохотали смертоносные орудия, лилась кровь. Где-то по соседству бродил враг...

Мы шли, прислушиваясь к собственным шагам.

И вдруг идущий впереди разведчик уловил приглушенный говор и треск сучьев. По его знаку все бесшумно залегли, сухо щелкнули затворы автоматов и карабинов. Наш путь пересекли несколько неизвестных. Через мгновение между деревьями замелькали вооруженные люди. Двигались они развернутой цепью, как бы прочесывая лес или ведя наступление. Один шел особенно близко, и, когда поравнялся с нами, несколько голосов приказали:

— Стой! Руки вверх!

— Еще шаг — стреляю, — взволнованно сказал Ванюша Бугров. — К оружию не прикасаться!

Все незнакомцы, словно по команде, бросились на землю. Залязгали затворы, потом наступила зловещая тишина. Выжидаем, всматриваемся в чащу леса. Наконец оттуда, с их стороны, раздалось:

— Выходи кто-нибудь один, я тоже выхожу.

Зайцев тихо сказал:

— Выходи, Данила!

Карташев поднялся и, держа автомат наперевес, осторожно двинулся вперед.

Между деревьями показался человек, одетый в советскую военную форму. Но это еще ничего не означало, немцу тоже нетрудно напялить на себя нашу форму. «Парламентеры» медленно приближались друг к другу, готовые пустить в ход оружие. Ванюшка Бугров шепнул мне:

— Возьми на мушку «парламентера» и, в случае чего, бей. Мы выберем другие цели.

От волнения дрожали руки, сердце готово было выскочить. Перед глазами прыгала мушка автомата. Затаил дыхание, прицелился. Ствол автомата медленно поднялся на уровень груди незнакомца. Теперь все в порядке, чуть что — срежу.

Наконец «парламентеры» сблизились. Рядом с Данилой стоял человек лет тридцати, а может, и старше. Определить было трудно: на щеках — густая черная щетина, голова почти седая. Карташев обменялся с ним несколькими фразами и радостно закричал:

— Свои! Выходи, ребята!

Дал знак выходить своим спутникам и незнакомец, который оказался капитаном. Мы встали из-за укрытий, но на сближение шли с недоверием: кто знает, что это за «свои». Но это действительно были наши. Когда Данила сказал капитану, что мы партизаны, тот бросился его целовать.

Нас окружили небритые, бледные, усталые люди в форме советских танкистов. Наперебой задавали вопросы, рассказывали, смеялись и плакали. Группа танкистов попала в окружение где-то около Днепра. В течение шести недель они, голодные, пробирались ночами по лесам и полям к фронту. Догнать фронт было нелегко, а танкисты все же догнали. Но не знали местности, не имели карт и постоянно натыкались на заставы гитлеровцев. Около двух недель пришлось бродить по лесам у самой линии фронта.

Узнав от нас, что линия немецких окопов осталась позади и они находятся на ничейной земле в нескольких километрах от нашего переднего края, танкисты пришли в восторг. У многих на глазах появились слезы, на которые так скуп солдат. Ведь сколько пришлось пережить!

Танкисты просто не знали, как нас отблагодарить. Капитан подарил мне бинокль. Зайцеву кто-то отдал свой пистолет. Ваня Бугров получил на память нож.

Мы по-братски поделились с ними едой, проводили до переднего края, а сами вернулись назад и двинулись дальше.

Встреч таких было немало, и почти каждый раз повторялось одно и то же: настороженность, недоверие, готовность пустить в ход оружие и, наконец, всеобщая радость. Однажды в лесу, километрах в десяти от линии фронта, мы обнаружили и вывели к своим большую группу солдат и офицеров, пробиравшихся к фронту чуть ли не с западной границы.

Но продолжу рассказ. Пока мы выводили танкистов к переднему краю, начало смеркаться. Уже в потемках наша разведка подошла к опушке леса, что у деревни Кувшиновка, и заночевала там. Костров не разводили: враг был рядом. В нескольких сотнях метров, в Кувшиновке, то и дело в воздух взлетали разноцветные ракеты, слышался злобный лай собак. Дело ясное: в деревне немцы. Наши войска сигнальными ракетами тогда почти не пользовались.

Спали вповалку на земле. Часового не выставляли: немцы в лес не пойдут, да и найти нас впотьмах не так-то просто. Но спали чутко. Только Ленька Юревич храпел во всю ивановскую, за что время от времени получал тумака от Ванюшки.

Проснулись с восходом солнца. Дивное, свежее утро. Нескошенная трава сплошь покрыта бусинками росы. Пройдешь по ней, а за тобою темный след. Над рекой и по-над Стрянским болотом висит седой туман. Свежий ветерок вскоре разогнал его. Огляделись. Кувшиновка слишком близко. Решили углубиться в лес и уже затем проверить, действительно ли в деревне немцы. Лучше всего это сделать сейчас, пока они спят. Несколько человек пошли на разведку, остальным поручили найти воду и сварить кашу из концентратов. Направился в разведку и я, так как еще со времени летнего строительства на Стрянском болоте хорошо знал и местность, и жителей. Вместе с нами был Зайцев.

Вышли на опушку левее деревни. Перед нами — поле с желтеющей рожью, за ним видны хаты. Один из нас, забравшись на дерево, внимательно разглядывал в бинокль, что