Невский проспект - Дмитрий Вересов

Переплет согласно кивнул. Представил себе на мгновение совет министров, всех этих слуг народа, в маскарадном обличье колдунов – остроконечных шапках, с окладистыми бородами, с помощью древних заклинаний старающимися приблизить светлое будущее. Чтобы уже нынешнее поколение жило при коммунизме! Цель оправдывает средства, и если цель фантастична, таковыми должны быть и средства. Это логично!

Раков полез в карман пиджака и вынул оттуда бумажку. «Договор о дружбе и сотрудничестве, – подумал Переплет. – Сейчас надрежем мизинец и подпишем».

– Это адреса и телефоны, которые могут вам пригодиться в дальнейшем, – пояснил «стратег».

– После прочтения сжечь, – пробормотал Переплет.

– Да нет, зачем же! Но храните в надежном месте.

– Прохладном, сухом и подальше от детей!

– Вот именно! А вы уже о детях думаете?

– Пока еще нет. Но это, как известно, дело наживное. Чтобы детей иметь, кому ума недоставало!

– Вы не только переплетаете, как я вижу.

– «Горе от ума» входит в школьную программу! – напомнил Переплет.

– Да, конечно!

Раков встал, вид у него был необычайно довольный. Как у лисицы после удачного набега на курятник. Рыжий наглый лис. Чувствует себя хозяином положения. Отчего-то Геннадий Раков казался теперь Акентьеву отвратительным типом. Впрочем, пообщаешься подольше и привыкнешь, как привык к Дрюне. Человек не блоха, ко всему привыкнуть может! Оставшись в одиночестве, Переплет еще с минуту поразмышлял над тем, что только что услышал. Не подставил он ли он сам себя, так легко согласившись на это сотрудничество? Впрочем, что он теряет?!

Александр затянулся сигаретой и выпустил облачко дыма, отгоняя комаров.

В этот момент на террасе нестройный хор комсомольцев очень к месту затянул дурными голосами старый советский шлягер:

– Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!

– Дышит он, кстати, легкими, как вы знаете, – сказал неизвестно откуда взявшийся человечек, дряблыми щеками своими напоминавший индюка. – А вы эти самые легкие забиваете неизвестно чем. Вы видели легкие курильщика, мой дорогой?

Переплет кивнул и переместился вместе с сигаретой к столу, подальше от этого человека с его неаппетитными разговорами. Легкие курильщика он прекрасно помнил еще по школьным экскурсиям в медицинский музей. Однако индюк последовал за ним.

– Да-с! Дело в том, что мы себя не бережем! Гонимся за удовольствиями, ищем тайн, испытываем судьбу… А она не любит этого, судьба! Как вас-то сюда занесло? – спросил он, оглядываясь тревожно, словно кто-то мог подслушать их разговор.

– Меня? – переспросил Акентьев.

– Не меня же! – сказал индюк. – Я здесь за порядком слежу, такая у меня, знаете ли, должность, – вот я и вижу, что человек вы нездешний и вам тут, у нас, совершенно не место!

Акентьев молчал, не зная, как реагировать на это неожиданное заявление. Он еще раз внимательно оглядел собеседника, но не мог вспомнить его имени да и вообще не помнил, чтобы видел его здесь раньше. Пиджак гражданина украшал странный орден, причем Переплету показалось, что мгновение назад его не было.

– Здесь ведь, – человек вздохнул, – настоящее болото, Александр Владимирович! Стоит разок оступиться, и сразу уйдете на дно. С головой. И кто вас тогда вытаскивать будет? Вы ведь не барон Мюнхгаузен, себя за волосы вытащить не сможете, верно?

– Надеюсь, – Переплет попытался обратить все в шутку, – что я никогда не окажусь в положении барона…

– А вы не надейтесь! Надежды они, конечно, юношей питают и отраду старцам подают! Но вы, Александр, из юношеского возраста вышли рано, а до старости вам еще ох как далеко, поэтому и опираться в своем бытии должны исключительно на факты. Держитесь подальше от того, чего не понимаете! А то, знаете, как это бывает – вот был человек, а вот его уже и нет. И где он теперь, кто он теперь – можно только гадать! А бывает ведь еще хуже,… – он поднял вверх палец с белым острым ногтем.

– Вы меня напугать хотите?! – осведомился Переплет, у которого от вкрадчиво-булькающих интонаций собеседника и правда побежали по спине мурашки.

– Хочу! – признался тот. – Это моя, выражаясь современным вам языком, специальность – внушать страх. Я, видите ли, в некотором роде питаюсь страхом и могу вас заверить, что безотчетное беспокойство, которое вы сейчас испытываете, очень приятно на вкус!

Глаза у человека-индюка были совсем черными, без белков. Он распахнул свой пиджачок, украшенный подозрительным орденом. Под пиджачком было голое, как будто резиновое, брюхо – черное, с красивыми золотистыми разводами. Под ребрами непристойно сжимались круглые дыхальца.

Переплет вздрогнул, рука потянулась – перекреститься. Но не успел и проснулся.

Он заснул на скамейке в глубине террасы, где его никто не замечал и не беспокоил. Ракова не было поблизости, в какой-то момент Переплету показалось, что и разговор с ним был тоже не более чем сном. Но бумажка в его кармане – с телефонами-адресами – была настоящей, всамделишной.

В саду по-прежнему наблюдалась какая-то суматоха, и комсомольцы-добровольцы действительно распевали песню про страну, где много полей и рек.

В этом сон и явь совпадали на сто десять, как выражался иногда Григорьев, процентов. Однако никаких амфибий в человеческом облике среди них не наблюдалось. «Мерзкий какой сон», – подумал Переплет. К чему бы это, интересно?!

Со столба у забора доносился мерный храп, органично вписывавшийся в общую атмосферу, – товарищ Маковский, не дождавшись помощи, храпел, повиснув на столбе.

– Разбудите его! – верещала какая-то дама, по всей видимости, супруга верхолаза.

– Зачем, Анна Григорьевна? – вопрошал Никитин. – Он же скандалист! Видите, как сейчас стало хорошо и спокойно. Впрочем, можете взять там, в сарае, вилы…

Он не успел договорить, дамочка назвала его наглой скотиной.

– Вы хотите, чтобы я второго секретаря обкома тыкала в задницу вилами?! Да вы, вы… Антисоветчик, вот вы кто! Таких, как вы, нужно гнать из партии! Вилами вашими же нужно гнать!

Хозяин на это громко расхохотался.

– Голубушка, да что вы так переживаете? Сейчас спустим вашего благоверного. Соня, детка, позвони в город, пусть пришлют машину техпомощи.

– Вы же сами приказали телефон отключить! – сказала брюнетка, тут же материализовавшаяся за его спиной. Ее руки разминали мышцы на шее хозяина. Акентьев почувствовал зависть и неуместное возбуждение.

– Как это? – спросил Никитин. – Глупость какая! Ничего подобного я не приказывал! А если война?! Немедленно подключите и скажите Синягину, что Маковский опять висит на столбе!

– Прямо так и сказать?

– Ну придумайте что-нибудь!