Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн

Борман сосредотачивался на вопросах внутрипартийной жизни. Он не играл заметной роли в ремилитаризации Германии, оккупации Рейнской области, аннексии Австрии, в Мюнхенском соглашении, вторжении в Чехословакию или прочих важных событиях и решениях, последовавших за захватом нацистами власти. В компетенцию Бормана больше входило формирование внутренней нацистской политики и претворение ее в жизнь в виде Указов заместителя фюрера партийным функционерам. Указ, который он разослал за своей подписью из Коричневого дома, штаб-квартиры партии в Мюнхене, 8 января 1937 года, является типичным примером такой деятельности.

«Повод — отказ в финансовой помощи и т. п. пациентам еврейских врачей и т. д.

По моей инициативе министр внутренних дел Пруссии и Рейха выпустил следующий циркуляр, который я передаю вам для информации:

«Финансовая помощь, включая платежи по счетам и компенсационные выплаты, больше не выплачивается служащим на покрытие их расходов, вызванных пользованием услугами еврейских врачей, дантистов, аптекарей, медицинского персонала, больниц, санаториев, родильных домов, похоронных бюро, адвокатов и т. д. Исключения допускаются лишь в отдельных случаях (то есть тогда, когда угроза жизни делает вызов еврейского врача неизбежным)».

В этой связи я хотел бы заметить, что уже ведутся переговоры, касающиеся дальнейших далеко идущих мер».

Борман, подобно Сталину в период лидерства Ленина, занимался рутинной административной работой: консолидировал контроль партийного аппарата, замыкал на себя все личные дела; решал вопросы повышений и понижений в должности, назначений на партийные посты. Также как Сталин в период лидерства Ленина, Борман оставался в тени. Его не знала немецкая публика и зарубежная пресса.

Да, Борман предпочитал закулисную работу. Однажды он сказал жене, что доктор Роберт Лей, глава Трудового фронта Германии, хорошо известен немецким массам, «в то время как я сознательно избегаю такого рода известности». Что касается медалей, украшений, титулов и всех прочих видимых атрибутов власти, наставлял свою жену Борман, то «если когда-либо состоится мемориальная церемония по поводу моей смерти, не надо будет устраивать дешевый смотр подушечек с чередой наград на них илчэму подобные мероприятия. Это производит фальшивое впечатление. Добиться такого рода побрякушек на подушечках может любой олух…».

Но если Борман пренебрегал символическими атрибутами власти, то он был кровно заинтересован в реальных ее атрибутах. Однако его шансы стать большим, чем высокопоставленный бюрократ, выглядели в предвоенные годы довольно проблематичными. Невозможно было и вообразить, чтобы он завоевал большее расположение Гитлера, чем непосредственный начальник Бормана — заместитель фюрера Рудольф Гесс.

Ни один нацист не знал Гитлера более продолжительное время и более близко, чем Гесс. Его отец был немецким торговцем, имевшим дело в Египте. Там Рудольф Гесс провел первые двенадцать лет своей жизни перед отправлением на учебу в школе в Германию. В годы Первой мировой войны он добровольно вступил в армию, где воевал вместе с Гитлером на Западном фронте в одном и том же пехотном полку, хотя в то время они не встречались друг с другом. Пехотинца Гесса ранили в легкое (автор ошибается — шрапнелью в плечо и в кисть левой руки — 12 июня 1916 года у форта Дуомон под Верденом, — Ред.) и поместили в госпиталь. (Автор ничего не говорит о том, как Гесс с декабря 1916 по август 1917 года воевал на Румынском фронте с румынами и русскими. Там он был дважды ранен — в июле осколком в руку, а в августе пулей навылет — пуля прошла между аортой и сердцем, а вышла в пальце от позвоночника. — Ред.) Позднее он стал летчиком (воевал в эскадрилье под командованием Геринга в самом конце войны. — Ред.). После войны Гесс изучал экономику в Мюнхенском университете, но проводил большую часть времени в распространении антисемитских и антикоммунистических брошюр. В 1920 году он впервые услышал выступление Гитлера. Красноречие Гитлера покорило Гесса, он вступил в нацистскую партию под шестнадцатым номером и с тех пор стал близким другом фюрера и его приватным секретарем.

В ноябре 1921 года более сотни противников нацизма попытались сорвать митинг Гитлера в пивной Мюнхена. Гесс был одним из пятидесяти нацистов, которые выбрасывали налетчиков через двери и окна. В ходе драки он принял на себя удар пивной кружкой, нацеленной на Гитлера. В результате на его голове остался шрам на всю жизнь. Гесс также маршировал рядом с Гитлером во время пивного путча 1923 года. После его провала он передал себя в руки полиции, чтобы отсидеть вместе с Гитлером срок заключения в Ландсбергской тюрьме. Там он писал под диктовку большую часть рукописи «Майн кампф».

Узы, связывавшие Гитлера и Гесса, выглядели нерушимыми. Понятно, что Борман, примкнувший к нацистскому движению позднее, не мог рассчитывать сблизиться с Гитлером в такой же степени, как и заместитель фюрера. Гитлер же сохранял собственную верность «старым соратникам», которые поддерживали его на ранней стадии борьбы.

Таким образом, для собственного возвышения Борману требовалось преодолеть огромное препятствие. Это выглядело настолько невероятным, что в первые годы после завоевания власти нацистами даже не приходило в голову. Гесс, высокий мужчина с густыми темными волосами, кустистыми бровями и пронзительным взглядом черных глаз, был весьма популярным деятелем в Германии. Несмотря на высокое положение, он вел непритязательный образ жизни семьянина среднего класса. Он редко досаждал подчиненным мелочами, а его преданность фюреру была неоспоримой и явно пользовалась взаимностью. Не обладая большим красноречием, Гесс в таких случаях, как представление фюрера на партийных митингах, вызывал бурные приветствия аудитории.

Борман был никудышным оратором. Даже в частной беседе он хриплым голосом издавал лишь отрывистые фразы. Его коренастое тело, округлые плечи и бычья шея придавали ему зловещий вид. Один из нацистов описывал его так: «Его голова чуть выдавалась вперед и была наклонена немного набок. Лицом и бегающим взглядом глаз он напоминал боксера, надвигавшегося на своего соперника». Другой очевидец считал, что Борман выглядел борцом-спортсменом и что «его круглое скуластое лицо с широкими ноздрями носа выражало энергию и жестокость. Свои прямые темные волосы он зачесывал назад. Его темные глаза и мимика выдавали коварство и беспощадность».

Поведение Бормана также настораживало. Он ни с кем не делился мыслями. Казалось, что работа была его единственной заботой. В хорошем расположении духа был груб с подчиненными и жесток в отношении тех, кто его не удовлетворял. Хорошим примером может послужить замечание, которое он написал на полях личного дела одного высокопоставленного деятеля СС: «Я не привык иметь дело с идиотами».

В намерения Бормана не входило завоевание популярности или даже налаживание элементарных доброжелательных отношений с коллегами. Его целью была власть, даже при отсутствии способности стать публичным лидером. Для достижения власти Борман выработал курс действий, цель которых была удивительно проста, настолько проста, что другие нацистские лидеры ее не заметили.

Единственным реальным источником власти в Третьем рейхе был Гитлер. Другие нацистские вожди, которые в любом другом обществе считались бы воплощением множества пороков, были всем обязаны этому уникальному историческому персонажу и демонической фигуре. (Нацистские лидеры и сами, однако, были весьма незаурядными личностями с большим жизненным опытом, в большинстве фронтовиками. — Ред.) Тем не менее, выражая верность своему фюреру, его прежние близкие соратники начали обустраивать собственные сферы власти. У Гиммлера была СС, у Геббельса — министерство пропаганды, у фон Риббентропа — министерство иностранных дел, у рейхсмаршала Геринга — люфтваффе и т. д. Это означало, что перечисленные деятели не могли постоянно находиться рядом с фюрером.