Дело Каллас - Ален Жермен

Смотри, боль – это ничто.

Поликсена, выбитая из колеи неожиданным смещением, в последний момент на лету подхватила протянутый ей кинжал и тоже принесла себя в жертву. На сцену уже выходили другие солдаты.

О, вражьи боги! О безумие!

Пролилась кровь

После резни…

Объединенные единой утробной ненавистью, обе женщины, две соперницы, не отрывали глаз друг от друга. Горячее дыхание певицы коснулось лица ее слушательницы.

Мы все уже в пути в потусторонний мир,

И не страшна нам ваша ярость…

Не обращая внимание на убивающих друг друга троянцев, на крики ужаса греков, пытающихся их остановить, Кассандра, вся в крови, шатаясь, нарушая все установки постановщика, как можно ближе подошла к Дидоне, упала к ее ногам. Затем, с огромным усилием приподнявшись, она подползла к рампе, в умоляющем жесте отталкивая окровавленными руками угрожающие ей воображаемые призраки. Женщина и актриса соединились, истекая злобой и кровью: душа ее уже была во власти смерти: она в последний раз повернула голову к кулисе и крикнула врагине, притаившейся в тени:

– Италия!

Упавший, словно нож гильотины, занавес положил конец этой агонии.

– Браво!

– Восхитительно!

– Какая возвышенность!

– Примадонна!

– Я онемел при виде ее смерти.

В громе овации слышались восхищенные комментарии, но Сара фон Штадт-Фюрстемберг не вышла на поклоны. Публика наконец успокоилась. Иветта и Айша, полагавшие, как и многие зрители, что все поклоны будут происходить после окончания спектакля, направились в главное фойе. Остался лишь Эрнест Лебраншю, почуявший, что тут что-то не так. Для выяснения он прошел за кулисы.

Чутье его не подвело: драма на сцене продолжалась.

– Чего ей вздумалось менять место? Она обычно точно исполняет все указания.

Журналист посмотрел на постановщика и главного осветителя, которые прибежали отругать актрису, но их гнев угас, как только они увидели певицу, недвижно лежащую на полу.

– Позвольте, позвольте… Расступитесь, пожалуйста! – вмешались пожарные.

Хористы и статисты покинули сцену. Пришел дежурный врач: массаж сердца, искусственное дыхание «рот в рот».

Эрма, не двинувшаяся с места, поняла, что план ее не удался. Она совершила тактическую ошибку. Эта певичка, дающая платные уроки, превзошла саму себя; мало того, у нее был талант. Какая роковая ошибка! Хоть бы она сдохла!

– Придется сделать ей укол, – решил врач.

К группе подошел заметно взволнованный директор театра.

– Что случилось? Ей дурно?

– Смотрите, она открыла глаза, – заметили пожарные.

– Да, она дышит, – тоже подтвердил прибежавший Жилу.

– Поклоны! Я выйду на поклоны.

– Успокойтесь, вам сейчас нельзя вставать, – пытался вразумить ее врач.

– Я хочу выйти на поклоны! Поклоны!..

– Уже поздно, антракт начался. Публика разошлась, но вам достались овации. Это триумф, моя дорогая… Такого я не видел за все время, что руковожу театром.

Эрма почувствовала, что пришла пора дать знать о своем присутствии.

– Миленькая, как же ты нас напугала! Ты была божественна! Неоспоримо божественна. Не правда ли, господин директор, она была божественна? В жизни не слышала ничего подобного. Волнение доконало ее, бедняжку. Ты, случайно, не страдаешь эпилепсией? Слава Богу, я успокоилась. Извини, что не могу побыть с тобой, но мне нужно закончить подготовку. Я поднимусь к себе. Не желай мне удачи, это приносит несчастье.

Сара слишком ослабла, у нее не было сил отвечать. Но если бы только можно было слышать, что она думает, то мы бы услышали проклятия и пожелания смерти Эрме Саллак.

– Мы отправим вас в гостиницу. С вами поедет медсестра.

– Спасибо, доктор. Спасибо, господа пожарные.

Директор помог Саре встать. До чего же она была бледна! Живой труп, вышедший из хаоса! Стершийся грим, длинное платье в пятнах крови дополняли это апокалиптическое видение.

– Поднимемся сначала в вашу уборную. Вы способны идти?

– Позвольте мне, господин директор. Я ей помогу.

Жилу взял ее на руки.

– Я понесу ее.

Сара оценила силу и пыл заведующего постановочной частью. От этого мужчины исходила успокаивающая ее уверенность. Жизнь постепенно возвращалась к ней. Следующее представление состоится лишь через три дня, у нее будет время оклематься. Она расслабленно обвисла в руках несшего ее гиганта.

Запах, исходивший от рыжего ирландца, возбудил ее, но в ней еще жила Кассандра, ее голос.

Смерть уже кружится надо мной,

И видится зловещий блеск

Ее холодных и разящих глаз!

Забыть, забыть эту героиню, прочно вошедшую в ее плоть и душу; вспомнить о ней потом, после… Она закрыла глаза и предалась тайным мечтам. Она будет его любовницей…

Вражда между двумя женщинами возникла еще тогда, когда они, дебютантки, учились на курсах актерского мастерства у Марии Штадер[10]на берегу озера Цюрих. Сара происходила из зажиточной эльзасской семьи. Немецким она владела в совершенстве, чего нельзя было сказать о маленькой Лине, которая в то время еще не звалась Эрмой.

Она была итальянкой по происхождению, дочерью греческих эмигрантов; отец ее сумел получить должность ночного сторожа в миланской «Ла Скала», а мать, чтобы свести концы с концами, за нищенскую плату шила на дому. Девочка, конечно же, не умирала с голоду, но и земные радости не очень-то разнообразили ее серенькую жизнь. Вот разве что репетиции, на которых она присутствовала, спрятавшись в самом темном уголке зала… Слабая здоровьем, рахитичная до наступления половой зрелости, она оставалась очень замкнутой вплоть до дня, когда к ней привалила удача, которую она не упустила. Потребовалось заменить без подготовки одну отсутствующую девочку – актрису в спектакле, и она предложила себя. Да, насмотрелась она достаточно и наизусть выучила эту роль. Так что – никаких проблем; она знала, что ей нужно было делать.

Так она вошла в чудесный мир оперы. Там же зародилась ее страсть к Марии Каллас. Примадонна была для нее одновременно матерью, которую она хотела бы иметь, и актрисой, которой она мечтала стать. Когда ей было почти шестнадцать, все заметили, что она способна брать три октавы. Девушка свободно могла спеть партию Травиаты, которую выучила наизусть, по слуху, не взяв ни одного урока. Тогда Общество друзей «Ла Скала» взяло на себя расходы по ее обучению. Эльвира де Идальго согласилась прослушать ее и подтвердила надежды меценатов. Девушка восприняла эту новость с крайней сдержанностью; такое поведение позволило ей лучше скрыть свою тайную клятву: она обязательно сравняется с Марией Каллас.