Пианистка для Варвара - Анна Штогрина

В фойе я спустилась точно в срок, зная насколько пунктуален Захар Данилович. Он и вправду меня уже ждал. И снова нервно разговаривал по телефону. Только теперь на турецком, который я тоже понимала

— Abbas, bilirsin, her şeyi zamanında yaparım. Hiç bir şey istemedim. Benimle hiç problemin yoktu. Sadece şimdi yardıma ihtiyacım var… Rizvan'ın dönüşüyle beni neyin tehdit ettiğini biliyorsun… Abbas yok… En azından onunla seninle konuş…

(Аббас, ты знаешь, я все всегда выполняю в срок. Я никогда ни о чем не просил. У тебя со мной не было проблем. Только сейчас мне нужна помощь…Ты ведь знаешь, чем мне грозит возвращение Ризвана…Аббас нет…Хотя бы поговори с ним ты…)

Отчим со злостью сбросил вызов и потер вспревший лоб. Пару секунд и он взял себя в руки. Повернулся ко мне изменившись, словно нацепив силиконовую маску.

Он нервно улыбнулся, оглядывая мой вид.

— Красавица…какая же ты красавица, Нелли, — с грустью произнес он.

Я переживала за него, за себя. Хотела спросить за брак с немцем, но чувствовала, что сейчас не лучшее время. К тому же скоро я сама все узнаю!

* * *

Ресторан Альтаир был известен в кругу состоятельных людей. Он распологался далеко за городом в сосновом лесу. Основное его помещение с банкетным залом напоминало сказочную деревянную избу. Пока мы доехали до места назначения я немного успокоилась.

— Папа, скажи, а кто приглашен на мой День Рождения? — тихо спросила я.

Боялась разозлить или разгневать опекуна, у него итак день не задался. Плохие новости его тяготили, напряженность чувствовалась даже в салоне авто.

— Нелли, узкий круг нужных людей. Ты всех знаешь. Семейная пара Космовские, Милан и Елена, — я кивнула. Это молодые перспективные врачи из клиники хирург и гинеколог, — Камила Таранова, — угу, это терапевт, — Мои партнеры Вадик и Георгий с женами, — тоже знала.

Опекун подумал и добавил основного гостя:

— Конечно, Джеррит Швайгеров, владелец фармацефтической компании в Германии, с которым нам необходимо наладить работу.

При упоминании немца я занервничала сильнее, но смогла обуздать свои эмоции.

В Альтаир мы вошли под руку с опекуном. Я досадно подумала, жаль что у меня нет личных друзей, которых я смогла бы пригласить. В детдоме я дружила только с Витей. Но общение с ним оказалось под строгим запретом с первых дней моей новой жизни. Условие Захара Даниловича!

Зал был украшен белоснежными розами и орхидеями в подставках — колпаках. Овальный стол в центре был сервирован приборами и накрыт закусками. Наше место было огорожено от других столов деревянными декоративными ширмами. Невысокими. И с их верха свисали зеленые листью растений — лиан.

В Альтаире царил приятный приглушенный свет и играл музыкант на саксофоне. Обстановка была более чем дружеская. Располагающая к приятному вечеру.

Все приглашенные гости поочереди меня поздравили. В основном букетами цветов и конвертами с деньгами.

Я все высматривала немца, но он задерживался.

Разговоры и шутки за столом крутились вокруг медицинских тем. Захар Данилович был единственный мужчина, который не смеялся, даже не улыбался. Казалось, чем больше проходило время, тем сильнее он мрачнел, погружался в свои гнетущие мыли.

— …Я ему даю горсть таблеток и говорю, выпейте все четыре. Пациент выпевает и спрашивает у меня " Камила Евгеньевна, а что они делают, чем помогают?". Я не сдержалась, решила пошутить, как в анекдоте. Говорю: "Не знаю. Экспериментальный препарат. Доставили нам из лаборатории в Китае. Просили наблюдать пациентов в течении трех дней." Он на меня ошарашенно посмотрел и спрашивает " А что потом…через три дня?". Я ему: " Ну потом вам уже не ко мне, а к патологоанатому…"

Все засмеялись. А мне было тоже не до веселья. Я косилась то на дверь, то на опекуна.

— А наша акушерка Галя вчера вообще заявила, что больше дело с близнецами иметь не будет, — вдруг сказала Елена — гинеколог. При этих словах Захар Данилович уронил вилку на стол и побелел как скатерть. Женщина не заметила и продолжила нелепую шутку, — Сказала, мол, боится вытащить Сиамцев. Ей приснился плохой сон. Где она принимает роды, а на нее младенец с двумя головами смотрит…

Опекун резко встал.

— Простите, я на минуту, — и удалился в сторону уборных.

— Нелли, ты не знаешь, что с папой? Какой-то он целый день нервный. Мы думали, переживает за твой праздник, но он и сейчас не спокойнее, — спросил меня Милан Космовский, главврач и хирург "Гиппократа"

— Нет, Милан Адамович, не имею ни малейшего представления, — честно призналась я.

Мне налили бокал шампанского. Впервые в честь праздника я могла выпить алкоголь. Я нервничала еще и по этому поводу. Не знала его вкус, чего ожидать. Вдруг захмелею и опозорю опекуна. Поэтому после тоста я отпила маленький глоточек. Буквально макнула губы.

Услышала звук шагов и обернулась. Захар Данилович шел рядом с мужчиной…

Глава 5

Захар Данилович шел рядом с мужчиной. Статным и взрослым, не намного младше моего опекуна!

Я задохнулась от плохого предчувствия, всматриваясь в светлое лицо с белесым взглядом. Незнакомец точно альбинос, и кожа с розоватым отливом.

Он был в классическом костюме и нес в руках букет из белых роз, с крупными набитыми бутонами. Смотрел неотрывно на меня.

Опекун остановился с ним под аркой банкетного зала, не подходя ближе и поманил меня рукой.

Ослушаться я не могла, но шла точно, как овечка на заклание. Ведь я уже понимала, что этот неприятный старый тип и есть тот самый немец, которого мне предстоит очаровывать.

Взгляд мужчины отдавал безжизненным холодом, словно ему самому нужно к патологоанатому. Он мне совсем не понравился. Ни он. Ни его взгляд.

По мере моего приближения его слишком светлые зрачки потемнели, приобрели странно опасный для меня оттенок.

Мы заговорили на немецком:

— Джеррит, позволь представить тебе мою дочь Нелли. Ей сегодня исполняется восемнадцать лет. Девочка, — опекун сделал слишком длинную паузу, и у меня загорелись от смущения щеки, потому что розовые губы немца довольно растянулись в плотоядном оскале, — Девочка очень ждала встречи с тобой, Джеррит.

И подтолкнув меня в поясницу, отец добавил уже мне и на русском:

— Давай Нелли. Твоя задача понравиться Швайгерову. Будь любезна и благодарна, дочь.

Слова застревали в горле, я впервые забыла немецкий. Только не это, не брак с этим старым уродом. Ему ведь точно больше сорока!

— Нелли, я очень рад знакомству. Не переживай, ты мне уже нравишься. Прими мой подарок, скромный по сравнению с твоей ослепляющей красотой, — прогаркал грубо по