Секреты, скрытые в шрамах - Эстрелла Роуз

— Меня не волнует, сколько оно стоит, и состоит ли оно из золота или серебра. Главное, что я безумно люблю его. Я всегда носила этот кулон если не на шее, в кармане. И почти не расставалась с этой вещью, даже когда мы с тобой расстались.

— Правда? — округляет глаза Эдвард. — Но почему я этого не помню? Я ни разу не видел у тебя на шее этого украшения! Подумал, что оно тебе не понравилось, и был немного расстроен! Расстроен, что у меня нет возможности дарить тебе украшения из золота и серебра.

— Нет-нет, не говори так! Просто поначалу я берегла его и не носила вообще… Положила его в коробочку и любовалась им. Но в какой-то момент я начала иногда носить его. А после нашего расставания я прятала его под рубашками или майками. Или просто держала в кармане.

— Убеждала всех в том, что равнодушна ко мне?

— Типа того. Этот кулон стал чем-то вроде моим талисманом, который оберегал меня от зла… А поскольку его подарил ты, то… Как бы глупо это ни звучало… Я будто чувствовала связь с тобой… В этом украшении как будто заложена частичка твоей души… — Наталия на пару секунд призадумывается и несильно сжимает подвеску в форме буквы «N». — Это как иметь при себе чью-то вещь и чувствовать какую-то связь с ним… Понимаешь…

— Значит, эта вещь каким-то образом внушала тебе, что нельзя сдаваться ни на секунду?

— Считай, что ты внушал… Ведь я думала о тебе, когда смотрела на свой кулон… И каждый раз, когда я дотрагиваюсь до этой подвески или просто смотрю на нее, то у меня всегда появляется какое-то чувство, которое заставляет верить в лучшее. Становится как-то хорошо… Тепло… Спокойно…

— И ты носила кулон даже в момент нашего расставания?

— Даже когда хотела придушить тебя. — Наталия скромно усмехается. — Даже в тот день, когда меня увезли в дом твоего дяди, эта вещь была со мной. И я делала все, чтобы никто не заметил и не отобрал ее у меня. Могла отдать им что угодно, хоть свой телефон. Но только не кулон… И когда я чувствовала, что у меня нет сил держаться, то просто смотрела на этот кулон.

— И посмотрела, когда решила пожертвовать собой?

— Именно! — Наталия слегка прикусывает губу. — Он внушал мне надежду, что у меня все получится. Что я могу идти и смело это делать. Я знаю, что все звучит глупо, и это могло быть всего лишь мое самовнушение. Но мне правда становилось лучше, когда я смотрела на кулон или носила его на шее.

— Я верю, любимая. — Эдвард мягко гладит Наталии плечи. — Просто мне кажется, что дело не только в этом. Не только мысли обо мне помогали тебе держаться. Ты мужественно боролась до последнего, потому что знала, что в этой войне слабые не выживут. Показав слабину, мы бы вряд ли были живы.

— Это правда. Но благодаря мыслям о тебе мне было намного легче. Раз тебя не было рядом, то приходилось утешать себя воспоминаниями о тех днях, что мы провели вдвоем.

— Что бы тебе ни помогало, я в любом случае горжусь тобой и считаю тебя по-настоящему сильной и смелой девушкой. Ради людей, которые любят тебя. По-настоящему любят. Не только твои друзья и родители. Но и я тоже. Я всегда буду любить тебя и никогда не откажу тебе в помощи и поддержке.

— Думаешь, я горжусь тобой гораздо меньше? — Наталия качает головой с легкой улыбкой на лице. — Нет, Эдвард, ты глубоко ошибаешься. Я безмерно горжусь тобой! Горжусь человеком, который может быть мужественным, сильным и преданным… Быть прекрасным защитником… Быть моим любимым мужчиной… Даже если я не буду говорить об этом слишком часто, всегда помни это.

— Правда? — приосанивается Эдвард.

— Для меня ты всегда будешь героем, которого я безмерно люблю. И которому я разрешаю пользоваться моей уязвимостью и делать со мной все что угодно.

Эдвард широко улыбается, с нежностью смотря на Наталию, что пристально смотрит в его большие серые глаза. В этот момент на улице дует сильный ветер, воздух стал более прохладным, а солнце все еще скрыто за плотными серыми облаками. Впрочем, молодых людей это не волнует. Они еще несколько секунд сохраняют зрительный контакт, иногда бросая взгляд на губы друг друга. И в какой-то момент они позволяют им слиться в нежном, уверенном поцелуе. Эдвард одной рукой обнимает Наталию за талию, иногда поглаживая ее по спине, а вторую — сначала запускает в ее волосы, но потом начинает придерживать лицо девушки и время от времени ласкать его. Ну а девушка в этот момент свешивает одну руку с плеча МакКлайфа-младшего и придерживает его за спину, а вторую — запускает в мягкие мужские волосы на затылке.

На этот раз поцелуй более уверенный во многом потому, что Наталия стала более раскованной и расслабленной, а Эдвард перестал бояться сделать что-нибудь не так. Для них этот момент что-то вроде глотка воздуха, которого им так не хватало. Они слишком долго мечтали вновь вдохнуть аромат друг друга и отдаться волнительным эмоциям, по которым все это время так скучали. И вот теперь он наконец-то появился такой шанс. Девушка становится более улыбчивой и счастливой, одной рукой гладя по щеке, а другую запустив в его волосы. А мужчина позволяет себе расслабиться и наконец-то понимает, что он кому-то нужен, обнимая любимую как можно крепче, нежно гладя ее по голове, спине и плечам и пропуская пальцы сквозь шелковистые женские волосы.

Проходит еще некоторое время, прежде чем Эдвард и Наталия медленно отстраняются, переводят полные яркого блеска глаза друг на друга и делятся своей широкой улыбкой, на этот раз даже не пытаясь скрыть свои чувства. Пожалуй, это первый раз, когда мужчина улыбается настолько искренне, обнажая свои ровные белоснежные зубы. Да и девушка сейчас счастлива как никогда раньше, понимая, как часто сейчас стучит ее сердце. Одна рука Эдварда обвивает талию Наталии, а свободная ладонь нежно гладит возлюбленную по щеке, пока та кладет руки на его ключицы, кончиками пальцев лаская изгибы его шеи и заднюю ее часть. В какой-то момент сначала она медленно проводит губами по всем частям его лица, а затем и он делает то же самое, одной рукой придерживая заднюю часть ее шеи, полной грудью вдыхая головокружительный запах ее кожи, смешанный с запахов духов.

Еще несколько секунд они с нежностью смотрят