Живые в Эпоху мертвых. Старик - Александр Иванин

— Вова, миленький! Забери меня отсюда. Убей эту суку. Я для тебя все что хочешь. Прости меня. Я тебя на место хотел поставить. Прости, только вытащи отсюда. У меня золото есть.

— На хрен мне твое золото не нужно, — пробормотал Вова.

Иваницкий снял с плеча автомат и пробил у паджерика оба передних колеса и капот в нескольких местах. Он не помнил, где у джипа аккумулятор. А то еще вдруг Шубников машину зубами заведет и уехать попытается.

Теперь было все в порядке. Все так, как он и задумывал, только в сто раз лучше. Он победил. Нервное напряжение отпускало. У Володи закружилась голова, и он чуть не упал. Он встал на четвереньки и опорожнил содержимое желудка прямо на крышу джипа.

Иваницкий с наслаждением слушал слабеющие и срывающиеся крики своего врага, пока добывал новое авто и перегружал оружие, припасы и одежду из одной машины в другую.

Вопрос с новым транспортным средством решился просто. Иваницкий джипом выломал дверь гаража Шубникова. Благо ворота выходили на улицу. Там он нашел резвую новенькую «БМВ-трешку» и вальяжный джип Volvo. Остановил он свой выбор на интеллигентном европейском джипе. Перегрузившись в новую машину, тронулся в путь.

Путь его продлился недолго. На его иномарку напали по дороге. Володя попал в засаду, организованную по канонам традиционного искусства романтиков с большой дороги. Прямо перед ним упало здоровенное бревно, а сзади его подпер мощный «зилок». Иваницкого спасло чудо. Он в последний момент успел вывернуть руль направо и скатиться в кювет. Машина чуть не перевернулась, но набранная скорость и весомая инерция машины помогли проскочить ему через придорожную канаву сразу в лес. Далеко он не уехал: выстрелами пробили оба задних колеса. Он ломился сквозь заросли осинника и кусты до тех пор, пока не завяз. Выскочив из застрявшей машины, кинулся куда глаза глядят. Иваницкий понимал, что не сможет уйти от преследования. Добежав до разбитой гравийной дороги, он спрятался в узкую вонючую дренажную трубу, проложенную под дорожным полотном. Володя оказался прав: преследователи настигли его через минуту, но найти не смогли. Однако им досталась хорошая добыча в виде набитого оружием джипа.

Он сидел по уши в грязи, отвратительная ледяная вода пробиралась под одежду, он мерз. Прождав примерно час, Иваницкий вылез из укрытия и поплелся в неизвестном направлении. У него с собой был только ПММ и два последних патрона.

Прошагав через лес километров пять, он наткнулся на гаражный кооператив, стоявший на краю какого-то городишки или поселка. Гаражи ютились на опушке и чуть-чуть не доходили до леса.

Там он встретил двух мужчин и одну женщину. Они его испугались, такого грязного и страшного. Обе пули он разрядил в головы незадачливых мужичков, а женщину бил долго и с наслаждением обломком черенка от лопаты, валявшимся перед гаражом. Он мстил за свое очередное унижение, за досадное невезение и свой страх. Когда непутевая тетка стала оживать, он пробил ей голову найденным в гараже молотком. Ему стало легче, и он успокоился.

Переодевшись в обычную робу и камуфляжную куртку, которые так любит носить всякое быдло старшего поколения, он сел в бежевую «ниву» и поехал искать себе новое пристанище.

Иваницкий прибился к одному из караванов, перевозящих людей из эвакопунктов в накопитель.

В накопителе его отправили под начало милицейского подпола. Тот пристроил Иваницкого непосредственно по его профилю. Работы было завались.

Накопитель втягивал в себя беженцев, как слив раковины, и, покрутив по своим улиткам, сифонам и фильтрам, выплевывал людей по новому месту их существования. Вывозили людей в дальние города и поселки, лагеря беженцев и центры спасения. Там еще можно было жить. Важно было находиться подальше от Москвы и крупных центров.

Вместе с общим потоком в накопитель попадали жулики, мошенники, бандиты, да и просто психи. Уследить за всеми было практически невозможно. Озверевшие от усталости и недосыпа военные, поставленные выполнять чуждые им функции, быстро приняли тактику военно-полевых трибуналов и заградительных отрядов. Если жулик попадался на месте своего преступления, его сразу же убивали, а потом добивали. Все остальные «висяки» поступали в работу спонтанно созданной внутренней безопасности. Им отвели кабинет на втором этаже комендатуры. За какие-то полдня весь этаж оказался залит человеческой кровью. Новые обстоятельства требовали новых подходов.

Первым подследственным Иваницкого оказался молодой насильник. Эту братию он вообще на дух не переносил. Великовозрастный придурок из вполне порядочной семьи с компанией таких же подонков надругался над двумя молоденькими девушками. Теперь, по словам жертв, им и их родителям угрожали друзья этих подонков.

Иваницкого сразу вывело из себя наглое выражение упитанной физиономии насильника. Даже пристегнутый наручниками к батарее, он вел себя вызывающе. Похоже, чувствовал за своей спиной хорошую поддержку. Насильник врал нагло и цинично, утверждая, что девушкам заплатили, называя при этом суммы. Он даже не удосужился пошевелить мозгами. Кому сейчас были нужны эти никчемные бумажки? Со словами: «Я хочу знать правду», — Иваницкий вылил ему на голову и спину целый чайник кипятка. Это получилось само собой. Просто одновременно с Иваницким закипел и чайник. Володя не слушал криков насильника. Ему было обидно, что его считают за идиота и что придется вновь переться на первый этаж за водой для чайника. Запахло бульоном. Насильник проникся сутью момента и рассказал следаку всю правду.

Через пять минут после завершения допроса к Иваницкому пожаловала группа вооруженных молодых людей вместе с солидным дядечкой, который потребовал от Володи отпустить мальчика. Иваницкий даже не понял должности, которую назвал ему родитель насильника.

Комендатура охранялась серьезно. Бывшие собровцы разоружили важного дядечку и прибывшую группу поддержки. А затем вновь задержанные перешли в работу к Иваницкому.

Много времени не потребовалось. Через какие-то полчаса половина молодых людей и важный дядечка лежали в грузовике с трупами. Вторую половину насмерть перепуганных бывших хозяев жизни Володя отпустил с наказом: «Не безобразничайте. А в сторону девчонок даже смотреть забудьте».

К новым методам осуществления следственных действий оказались способны далеко не многие. Работа отсеивала лишних. Так у него появились новые коллеги. Первым был Женя Кирильцев.

Интеллигентный и прекрасно образованный, спортивный и подтянутый, он производил очень хорошее впечатление. Женя знал три иностранных языка, сочинял стихи и песни. Он был просто непробиваемым, работу с подследственными вел абсолютно спокойно и старательно. Никто не мог вывести его из равновесия. Единственное, чего боялся Женя в прошлой жизни, — это его отец. Отец уже умер, но для младшего Кирильцева он был неким проклятьем, которое по-прежнему преследовало его. Если кто-то страдал от недостатка внимания родителей, то Женя с самого раннего возраста им был просто задавлен. Не было сюсюканий и задаривания подарками. Отец ковал из Жени настоящего мужика. Суровая жесточайшая дисциплина стала его уделом на долгие годы. Жестокие наказания за малейшую провинность были для Жени такими же естественными проявлениями отцовской любви, как и многокилометровые пешие походы и купание в ледяной воде. Каждый выходной он ходил с отцом в музеи, театры, на выставки и посещал прочие культурные мероприятия. Любое такое посещение заканчивалось для него написанием многостраничного эссе. Отец вообще считал жизнь слишком короткой, для того чтобы тратить время на всякие глупости.