Обитаемый остров - Борис Стругацкий

– Где это все теперь? – говорил Максим. – Куда вы всеэто девали, проклятые дети проклятых отцов? Разгромили, изгадили, разменяли нажелезо… Эх, вы… человечки… – Он бросил альбом на стол. – Пошли.

Он с яростью навалился на дверь, со скрежетом и визгом распахнулее настежь и зашагал по коридору.

На палубе он спросил:

– Есть хочешь?

– Угу… – ответил Гай.

– Ладно, – сказал Максим. – Сейчас будем есть. Поплыли.

Гай выбрался на берег первым, сразу же снял сапог, разделсяи разложил одежду на просушку. Максим все еще плавал, и Гай не без тревогиследил за ним: очень уж глубоко нырял друг Мак и очень уж подолгу оставался подводой. Нельзя так, опасно так, как ему воздуху хватает?… Наконец, Максимвсе-таки вышел, волоча за жабры огромную мощную рыбину. У рыбины был обалделыйвид, никак она понять не могла, как же это ее словили голыми руками. Максимотшвырнул ее подальше в песок и сказал:

– По-моему, эта годится. Почти неактивна. Тоже,наверное, мутант. Прими таблетки, а я ее сейчас приготовлю. Ее можно сырой есть,я тебя научу, – сасими называется. Не ел? Давай нож…

Потом, когда они наелись сасими – ничего не скажешь,оказалось вполне съедобно, – и улеглись нагишом на горячем песке, Максим последолгого молчания спросил:

– Если бы мы попали в руки патрулей, сдались бы, кудабы они нас отправили?

– Как – куда? Тебя – по месту воспитания, меня – поместу службы… А что?

– Это точно?

– Куда уж точнее… Инструкция самого генерал-коменданта.А почему ты спрашиваешь?

– Сейчас пойдем искать гвардейцев, – сказал Максим.

– Танк захватывать?

– Нет. По твоей легенде. Ты похищен выродками, авоспитуемый тебя спас.

– Сдаваться? – Гай сел. – Как же так?… И мне тоже?Обратно под излучение?

Максим молчал.

– Я же опять болванчиком заделаюсь… – беспомощно сказалГай.

– Нет, – сказал Максим. – То-есть, да, конечно… но этоуже будет не так, как прежде… Ты, конечно, будешь немножко болванчиком, но ведьтеперь ты будешь верить уже в другое, в правильное… Это, конечно, тоже…хорошего мало… но все-таки лучше, много лучше…

– Да зачем? – с отчаянием закричал Гай. – Зачем этотебе нужно?

Максим провел ладонью по лицу.

– Видишь ли, Гай, дружище, – сказал он. – Началасьвойна. То ли мы напали на хонтийцев, то ли они на нас… Одним словом, война…

Гай с ужасом смотрел на него. Война… ядерная… теперь другихне бывает… Рада… Господи, да зачем это все? Опять все сначала, опять голод,горе, беженцы…

– Нам нужно быть там, – продолжал Максим. – Мобилизацияуже объявлена, всех зовут в ряды, даже нашего брата воспитуемого амнистируют и– в ряды… И нам надо быть вместе, Гай. Ты ведь штрафник… Хорошо бы мне попастьк тебе под начало…

Гай почти не слушал его. Вцепившись пальцами в волосы, онраскачивался из стороны в сторону и твердил про себя: «Зачем, зачем, будьте выпрокляты!… Будьте вы тридцать три раза прокляты!»

Максим тряхнул его за плечо.

– А ну-ка возьми себя в руки! – сказал он жестко. – Неразваливайся. Нам сейчас драться придется, разваливаться некогда… – Он встал иснова потер лицо. – Правда, с вашими окаянными башнями… Но ведь война –ядерная! Массаракш, никакие башни им не помогут…

«ПОТОРАПЛИВАЙТЕСЬ, ФАНК, ПОТОРАПЛИВАЙТЕСЬ!»

– Поторапливайтесь, Фанк, поторапливайтесь. Яопаздываю.

– Слушаюсь. Рада Гаал… Она изъята из ведения господинагосударственного прокурора и находится в наших руках.

– Где?

– У вас, в особняке «Хрустальный лебедь». Считаю своимдолгом еще раз выразить сомнение в разумности этой акции. Вряд ли такая женщинаможет помочь нам управиться с Маком. Таких легко забывают, и Мак…

– Вы считаете, что Умник глупее вас?

– Нет, но…

– Умник знает, кто выкрал женщину?

– Боюсь, что да.

– Ладно, пусть знает… С этим все. Дальше?

– Сенди Чичаку встречался с Дергунчиком. Дергунчик,по-видимому, согласился свести его с Тестем…

– Стоп. Какой Чичаку? Лобастый Чик?

– Да.

– Дела подполья меня сейчас не интересуют. По делу Макау вас все? Тогда слушайте. Эта чертова война спутала все планы. Я уезжаю ивернусь дней через тридцать-сорок. За это время, Фанк, вы должны закончить делоМака. К моему приезду Мак должен быть здесь, в этом доме. Дайте ему должность,пусть работает, свободы его не стесняйте, но дайте ему понять – очень, оченьмягко! – что от его поведения зависит судьба Рады… Ни в коем случае не давайтеим встречаться… Покажите ему институт, расскажите, над чем мы работаем… вразумных пределах, конечно. Расскажите обо мне, опишите меня, как умного,доброго, справедливого человека, крупного ученого. Дайте ему мои статьи… кромесовершенно секретных. Намекните, что я в оппозиции к правительству. У него недолжно быть ни малейшего желания покинуть институт. У меня все. Вопросы есть?

– Да. Охрана?

– Никакой. Это бессмысленно.

– Слежка?

– Очень осторожная… А лучше не надо. Не спугните его.Главное – чтобы он не захотел покинуть институт… Массаракш, и в такое время ядолжен уезжать!… Ну, теперь все?

– Последний вопрос, извините, Странник.

– Да?

– Кто он все-таки такой? Зачем он вам?

Странник поднялся, подошел к окну и сказал, не оборачиваясь:

– Я боюсь его, Фанк. Это очень, очень, очень опасныйчеловек.

В двухстах километрах от хонтийской границы, когда эшелоннадолго застрял на запасных путях возле какой-то тусклой заплеванной станции,новоиспеченный рядовой второго разряда Зеф, договорившись по-хорошему сохранником, сбегал к колонке за кипятком и вернулся с портативным приемником.Он сообщил, что на станции творится совершеннейший бедлам, грузятся сразу двебригады, генералы перелаялись между собой, зазевались, и он, Зеф, смешавшись сокружавшей их толпой ординарцев, денщиков, адъютантов позаимствовал этотприемник у одного из них.

Теплушка встретила это сообщение смачным патриотическимржанием. Все сорок человек немедленно сгрудились вокруг Зефа. Долгое время немогли устроиться, кому-то дали по зубам, чтобы не пихался, кого-то пырнулишилом в мягкое место, ругались и жаловались друг на друга, пока Максим,наконец, не гаркнул: «Тихо, подонки!» Тогда все успокоились. Зеф включилприемник и принялся ловить все станции подряд.