Юджин - повелитель времени. Книга 3. Патроны чародея - Гай Юлий Орловский

На облучке первой тощий мужичонка с кнутом в руках, откровенно дремлет, вздрагивает, только когда колесо потряхивает на рытвине, но и тогда ленится даже цыкнуть на коней, начинает клевать носом снова.

Мебель просто великолепная, кое-как прикрыта рогожками и стянута толстыми веревками, блестит лакированная столешница, а самое интересное, что сразу приковало мое внимание, – два маленьких стульчика с резными ножками…

Фицрой поехал было мимо, но я крикнул вознице:

– Погоди!.. Что-то такую дорогую мебель везут не в замок, а из… признавайся, украли?

Мужик вздрогнул, посмотрел по сторонам очумело, потом только обратил внимание на двух всадников.

– Чё?

Я повернул коня и послал его рядом с телегой. Мебель дорогая, чувствуется, что везут человеку богатому.

– Куда везешь? – спросил я громко. – Ответствуй быстро и четко, как Томлинсон перед святым Петром!.. За краденое пойдешь на виселицу!

Фицрой фыркнул, щас я буду следить за порядком во враждебной Уламрии, а возница вскричал испуганно:

– Как украденное? Почему украденное? Никакое не украденное!

– Тогда почему? – прорычал я.

Он пролепетал:

– Приказано было…

– Кем?

– Господином управляющим…

Я сказал злее:

– Ты не юли, а ответствуй, как лист перед травой!.. Чей управляющий, кому везешь, где продавать будешь?

Он сказал плачущим голосом:

– Управляющий высокого лорда Барклема… везу туда… ну, в имение лордессы Марельды!.. Госпожа изволила, вот и…

Фицрой еще не понял мой интерес, смотрит то на меня, то на возницу, а я спросил вкрадчиво:

– Ну-ну, что изволила?

– Госпожа привередливая, – объяснил он пугливо, – часто заставляет переделывать мебель, веранду, меняет ковры… А уж посуды так и вовсе не напасешься.

– Марельда, – спросил я, – это кто?.. У нее замок или простое имение?

Он посмотрел на обоих с растущим подозрением.

– Не знаете, кто такая госпожа Марельда?

Фицрой сказал быстро:

– Мы издалека. Столичные. С чего нам знать провинцию?

Возница объяснил с обидой:

– Госпожа Марельда правит всеми этими землями! А замком управляет ее сын, лорд Финлей Барклем.

Фицрой заинтересовался, поехал со мной стремя в стремя.

– Где имение? – спросил я.

Мужик указал кнутовищем.

– Вот там, миль пять всего… уже видно крыши. Вон те, с синей черепицей.

– Стульчики, – потребовал я, – для кого?

Он посмотрел на меня с изумлением.

– Для его детей. Тивила и Голеща. Отец в них души не чает, балует, но господам это можно…

– Да, – ответил я, – можно.

Я остановил коня, обоз протащился мимо, Финлей в нетерпении повернул в направлении замка, некоторое время мы двигались стремя в стремя бодрой рысью.

Я некоторое время прикидывал варианты по инерции, потом резко натянул повод и звучно хлопнул себя по лбу.

– Погоди-погоди!.. Глердесса Марельда… как я понимаю, мать этой сволочи Барклема?

Фицрой сказал с одобрением:

– Ты молодец!.. Всего пять раз тебе повторили, что это мать Барклема, как ты сразу это понял!

– Зараза ты, – сказал я, – а не друг. Даже сейчас пытаешься сбить с гениальной мысли, что и так убежала. Мелькнула и убежала…

– Начни сначала, – посоветовал он.

– Мебель, – сказал я. – Видать, очень уж любит своих отпрысков, если даже стульчики для них заказал по росту!..

Он кивнул.

– Это тоже тебе сказали. Что-то ты сегодня совсем не такой… Съел что-то? Балует, как сказал слуга. Другой отец велел бы сперва подрасти, чтобы сразу на взрослые… А что?

– Есть идея, – проговорил я медленно. – Как всегда, гениальная. Сделаем мир лучше: привнесем в него более современные методы. Великий философ и просветитель Чернышевский сказал: «Стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него в настоящее, сколько можно перенести».

Он сказал заинтересованно:

– Ну-ну?

– Поворачиваем, – сказал я в нетерпении, – нужно прибыть в то поместье Марельды раньше обоза. Желательно и отбыть тоже.

– Зачем?

– По дороге объясню, – ответил я. – Ты же готов открыться новому, прогрессивному?.. Тогда насладись главой об использовании заложников в мирных целях терроризма.

По-моему, Фицрой как-то не слишком вдохновился благородной идеей захвата детей в заложники, слишком старомоден, но я убеждал с жаром, что это самый многообещающий тренд в общественной политике. В моем далеком королевстве это обычное дело, мир широк и многоцветен, нельзя быть таким узколобым, победителей не судят, все средства хороши, историю пишет победивший, и о том, как все было, мир узнает только с его слов.

Поместье матушки Барклема открылось в долине просто грандиозное по размерам, хотя жилое помещение не так уж и велико, зато какие конюшни, псарни, пруды для дивных рыб…

Живет она, как понимаю, привольно и беспечно: имение на открытом месте, окружено садами и клумбами, все красиво, никаких заборов.

Цветы почему-то топтать считается нехорошо, потому я пустил коня по прямой твердой дорожке, красиво выложенной по краям крупными камешками.

День солнечный, перед домом на лужайке играют трое детей, а двое то ли слуг, то ли наставников наблюдают за ними и солидно подают умные советы.

В сторонке под раскидистым деревом расположились в креслах две солидные дамы в нарядных платьях и под роскошными шляпами с цветами.

– Надеюсь, – сказал я, – из тех троих детишек двое Барклемовы. Или хотя бы один.

Фицрой пробормотал:

– Как мне такое не нравится…

– Все хорошо, – заверил я. – Не придется поджигать дом, чтобы выкурить этих крыс! Судьба нам идет навстречу, как самым умным и предприимчивым. Или ты не такой?

Он буркнул:

– Да я как-то по-другому предприимчивый.

– Карл Маркс говорил, – сказал я, – что если человек предприимчивый, то у него нет границ для повышения прибыли. Ни моральных, ни географических. Поехали!

Наставники детишек первыми заметили нас и, сразу насторожившись, сделали несколько шагов вперед. Женщины тоже прервали разговор и уставились в нашу сторону, все-таки приличные люди уже бы спешились.

Я вежливо поклонился, не покидая седла.

– Здравия желаю! Как я понял, это усадьба Барклема и здесь его семья?