Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

сгорело — то было захвачено Воронцовыми, но оставались сотни банковских ячеек, тайников и сейфов заводов и контор огромной торгово-промышленной империи. После гибели рода большая часть такой информации потеряла актуальность, однако там могли отыскаться какие-то старые долги или что-то, объясняющее предысторию уже сегодняшней политической ситуации отношений между боярскими родами.

Каждый из подчинённых занимался исключительно своим сектором и направлением, цельная информация со всех сторон стекалась лишь к Михаилу как к главе рода. Добавить некоторые тонкости и нюансы, известные тоже исключительно ему уже из истории Михаила-два… Получив результат, Михаил сначала не поверил. Бросился заново доставать и читать нужные отчёты и документы, чертить сводные таблицы имён, дат и блок-схемы взаимоотношений и приказов…

Бюрократия — очень сложная штука. Можно попробовать удалить или подделать неудобный тебе приказ или документ, вот только любая бумага всегда порождает ворох других. Приказ съездить и привезти какой-либо груз — это не одно лишь указание ответственному лицу «доставить мне немедленно». Это ещё и ордер на выделение машины из гаража, на смазку и бензин, зарплату механика и водителя, техосмотр после дальнего пробега. Ругимов и Энрикет оказались профессионалами высочайшего класса, владеющие методом анализа рассеянных данных. Они восстановили почти всё, что сгорело и было захвачено Воронцовыми. И чего его родители и дед пытались скрыть и замазать. Его? Да, Михаил уже давно перестал себя отделять от этого мира и этого тела. Потому поступок родителей и отозвался такой болью в душе.

Вызвав прислугу, Михаил приказал занести к нему в кабинет ящик коньяка. Предпочёл бы в этой ситуации, если честно, водки… но где её найдёшь? Не посылать же за водкой к солдатам? Сказано было таким тоном и сопровождалось таким взглядом, что ящик стоял возле стола уже через несколько минут, а слуга мгновенно пропал из кабинета, притворив за собой дверь. Михаил с печальным скепсисом оценил ящик: мелковата посуда. Рассчитывал на нормальные бутылки, а тут всё для благородного застолья, где стаканами не глотают, а благородно вкушают небольшими порциями. Потому внешне бутылка вроде крупная, а на деле — сплошной декоратив и толстое стекло, хорошо если на чекушку хватит. Впрочем, нужный объём всегда можно добрать количеством в штуках. Он вскрыл первую бутылку и с наслаждением глотнул обжигающую жидкость прямо из горлышка.

— Мишка, ты чего творишь? — Аня ворвалась в кабинет, когда Михаил как раз опорожнил бутылку до середины. — Ты с ума сошёл? Что с тобой, ты же даже вино не пьёшь почти? Что случилось?

— Что? Ты точно хочешь знать, сестрёнка? — хмель уже ударил в голову, но пока не сильно, только чтобы окончательно сбросить тормоза. — Нет, ты точно хочешь знать? Нет? Тогда отвали и не мешай мне надраться в зюзю. Я так хочу.

— Мишка, не дури. А ну, отдал мне бутылку и быстро сказал, что с тобой.

— Не отдам. — Сестру это не остановило, и она выхватила бутылку у брата из рук. — Со мной ничего. Я просто узнал, что правильно нас Воронцовы резали. Помнишь, мы хотели отомстить? Ну так вот я больше не хочу.

Аня стала белая как мел и буквально шёпотом сказала:

— Миша, даже не шути так. Или я…

— Что Миша? А я не шучу.

Михаил ловко вытащил из ящика ещё одну бутылку, магией как штопором выбил пробку. Вкус коньяка от использования магии, кончено же, сильно ухудшился, но ему сейчас было достаточно и крепких градусов напитка. А ещё даже небольшой порции коньяка с непривычки хватило провалиться в состоянии подпития, когда язык не заплетается, но уже готов выбалтывать вообще всё. В том числе и чужие тайны, которые по идее обещался хранить.

— Ничего особенного. Я тут получил доказательства, что наш дедушка и наши с тобой родители, вообще всё старшее поколение готовило резню Воронцовых под корень. Только дедуля у нас гуманнее решил выглядеть. Всех, кого не убьют — лишили бы магии и отправили крестьянствовать на Чукотку. В эко-деревню без права выезда. А дальше мы ни при чём, они сами передохли. В таких поселения нет лекарств, там запрещено оказывать помощь. Только то, что смог добыть сам и вырастить сам. Мучительно, в течение нескольких лет Воронцовы бы умирали заживо, но сами. Не веришь? Вон, у меня на столе листок, там выжимка из приказов.

— Нет. Миша, этого не может быть. Нет! Ты ошибся!

— Может. Мы планировали ударить следующим летом, Воронцовы узнали и ударили первыми. Вот и всё. А знаешь, почему все молча стояли и смотрели, как нас убивают? Император. Боярские роды Демидовы, Ясеневы, Суворовы, Милославские — все поддержали Воронцовых. Потому что дедушкины планы были намного шире. А ещё мы давно уже переступили грань дозволенного. Энрикет выяснил, что кое-кто из отряда Леонида Воронцова раньше работал на нас. Просто когда после одного провала очень грязного дела Столешниковы попытались спихнуть всё на исполнителей и зачистить концы, эти люди бросились спасать свою шкуру у Воронцовых. А уж те их приняли, особенно учитывая, чего они рассказали.

— Миша, этого не может быть. Ты же сам мне показывал то, что накопал на этого Леонида Воронцова. Он же садист был, он же вместе со своими людьми развлекался групповыми изнасилованиями девочек. Поэтому и род от него отказался сразу, как узнал. Не могли такие люди работать на нашу семью.

Михаил сделал очередной глоток из бутылки и горько ответил:

— Смотря для какого дела. Оля — дочь главы одного из боярских родов. Не пытайся понять какого. Тот вид, который мы знаем — это не настоящий, это — твёрдая иллюзия, какая-то технология Забытых. Я случайно про это узнал тогда, когда мы прятались во время магического шторма. И тогда узнал ещё одну её тайну. Дар магии света только часть её способностей. Основная часть её дара, которую и помогал освоить Илья Ефимович — это умение работать с устройствами Забытых. Пять лет назад самолёт, на котором она летела, был сбит над Сибирью, а её саму пытался захватить отряд наёмников, из отбросов Африканского корпуса. Наших наёмников, всё сходится. Тогда Олина охрана почти вся полегла, но смогла её отбить. Наши люди, которые потом переметнулись к Воронцовым — бывшие наёмники Африканского корпуса. Пять лет назад они работали на