Больше, чем враги - Тори Халимендис

– Не могу сказать, что рада встрече, господин министр.

Фигура вздрогнула, поплыла, чары развеялись, и Фойль уставился на меня немигающими глазами.

– Вы догадались, – констатировал он. – Интересно, где я прокололся?

– У вас весьма своеобразная походка, – любезно просветила его я.

Лицо министра просветлело.

– Значит, вы меня опознали. Впрочем, это уже неважно.

Я попробовала позвать мысленно Марка, но не была уверена, что артефакт сможет преодолеть действие антимагических браслетов. Но пусть даже я и сомневалась, что помощь придет, все равно намеревалась как можно дольше тянуть время.

– И зачем вам убивать меня? Ах да, я ведь мешала вашей карьере.

– Я не собирался вас убивать, – раздосадованно возразил министр. – Во всяком случае, до последнего времени. Или вы действительно полагаете меня совсем уж идиотом, все попытки которого срывались одна за другой? Я просто хотел, чтобы вы не лезли не в свое дело. Вот и придумал вам занятие: лечить пошатнувшееся здоровье. Инвалидность отбила бы охоту вмешиваться в политику. Но вышло даже лучше. Когда вы по собственной воле сменили обитель на лагерь для убийц, воровок и проституток, я только обрадовался. По моему мнению, там вам было самое место! Вы придумали поистине чудесный план, госпожа Торн. Даже мне не пришло бы в голову ничего лучше. Вот только ваш нынешний жених вмешался весьма некстати. И как он вас только нашел? Ведь все следы были столь тщательно заметены, сначала вашим приятелем, а затем и мною.

– Обитель, – медленно произнесла я. – Как вы узнали, что я намерена подать прошение об освобождении?

Фойль хмыкнул.

– Вы полагаете, что перемены в вашем поведении остались незамеченными? Нет, мне тут же донесли о том, с какой уверенностью вы стали разговаривать, какое беззаботное выражение приобрело ваше лицо. И я понял, что пора принимать меры.

Когда-то мне довелось читать, что преступники зачастую бывают откровенными со своими жертвами. Объяснялось все просто – негодяям хотелось, чтобы кто-нибудь оценил их хитрость, ловкость и ум. А безопаснее всего было похваляться перед тем, кто унесет чужой секрет в могилу. И сейчас желание Фойля похвастаться своей предусмотрительностью играло мне на руку. Если только – сердце пропустило удар, а затем бешено заколотилось – если только помощь действительно придет. Я прикусила до крови губу, прогоняя приступ паники. Я должна верить, что меня спасут. Должна!

– Я оказался прав, не так ли? – продолжал тем временем Фойль. – Стоило мне убрать вас со своего пути, как пост министра оказался у меня в кармане.

– Представляю, каким ударом было для вас мое освобождение.

– Не скрою, я пережил несколько неприятных моментов. Но Марк Грен представил вас как свою невесту. Откуда мне было знать, что вы пойдете против желаний жениха и захотите сместить меня? Сначала я не беспокоился, но потом вы принялись копать под меня. И подписали себе приговор.

– И тогда, на свадьбе, это вы подбросили яд? Вы сами не собирались пить вино, не так ли? Кто-нибудь – либо я, либо Марк – опередил бы вас. Но ведь первым мог сделать глоток Марк, об этом вы подумали? И он бы умер, а я осталась бы жива.

– И вернулись бы в лагерь, – Фойль оскалился в усмешке. – Вы ведь однажды уже пытались убить господина Грена, об этом все помнят. У магов-следователей была бы прекрасная подозреваемая. А я позаботился бы о доказательствах.

– Но вы остались бы без покровителя.

Глаза министра зло блеснули.

– Я остался бы без кукловода, полагавшего меня своей марионеткой. Нет, о его смерти я бы не сожалел.

Вот, значит, как. Фойлю надоело, что все решения принимал Марк. Министру захотелось принимать править самостоятельно, пусть и с оглядкой на короля.

– И что вы намерены делать со мной?

– Я? – Фойль расхохотался. – Меня здесь нет, госпожа Торн. А вот вы покончите с собой. После перенесенных испытаний ваш рассудок помутился. Какая жалось! Да еще и подлая баба, Маргарита Крейн, подлила масла в огонь, переслав вам письма вашего жениха к ней. Этот удар оказался слишком силен для вас.

– Маргарита, – припомнила я. – Это вы ее вернули в столицу?

– Эта идиотка все испортила, – зло выплюнул Фойль. – Вместо того, чтобы сидеть тихо, зачем-то полезла угрожать вам, разозлила Грена, вот и оказалась в обители.

– Зачем она была вам нужна? Вы хотели свалить на нее убийство?

Министр выглядел чрезвычайно довольным собой.

– А вы далеко не дура, госпожа Торн. Вот только я умнее. Гораздо умнее. Впрочем, мужчина всегда умнее женщины, так распорядилась природа. Зря вы полезли не в свое дело. Мне даже жаль вас немного. Но иначе поступить я просто не могу.

Значит, Маргарите повезло, что она не смогла держать свои эмоции в узде и накинулась на меня. Марк, отправив ее в обитель, тем самым спас ей жизнь. Полагаю, Фойль подготовил для госпожи Крейн эффектное самоубийство в порыве раскаяния. Эта затея удалась бы ему легко, поскольку Маргарита ему доверяла и подвоха не ожидала. Теперь понятно, почему она не боялась вернуться в столицу, с таким-то покровителем.

– Письма вы украли?

– Вот еще, – фыркнул министр. – Она сама мне их отдала. Очень радовалась при этом, что вы их прочтете. Дура, как есть дура. Ну да я всегда знал, что женщин боги мозгами обделили. Вот взять хотя бы мою Ракель… Впрочем, это неважно.

– Отчего же? – я постаралась придать лицу заинтересованно выражение. – Наоборот, мне очень интересно. Мне всегда было любопытно, что такой умный мужчина, как вы, в ней нашел.

– Деньги и возможности. Если бы не женитьба, мне пришлось бы гнить в глуши. Знаете, как это унизительно – самому стирать белье и чистить обувь? Да откуда бы? У вас-то все было с самого рождения. Просто так, безо всяких усилий. А мне пришлось самому пробивать себе путь наверх, цепляться за любую возможность. Ракель показалась мне неплохой партией. Миловидная, покладистая, влюбленная и обеспеченная – чего еще желать? Но глупая курица оказалась не в состоянии соответствовать своему высокому статусу. Ведет себя, словно деревенщина. Одно это увлечение новомодными паскудными книжонками чего стоит!

Я усмехнулась.

– У господина Гюнтера много поклонниц.

– Отвратительно! – Фойль вышел из себя. – Редкостная мерзость! От вашей семейки одни неприятности. Думаете, я не знаю, что этот Непревзойденный – ваш дядя? Вот кому не мешало бы устроить несчастный случай.

Мысли Фойля вновь приняли нежелательное для меня направление. Он отошел в угол и принялся рыться там в груде вещей непонятного назначения. Я с ужасом увидела, как он вытащил длинную тонкую, но прочную на вид веревку. Несколько раз Фойль подергал ее, проверяя, а потом удовлетворенно вздохнул. Неужели решил повесить меня? Горло перехватило столь сильным спазмом, что я несколько жутких мгновений не могла вдохнуть воздух и всерьез успела испугаться, что вот-вот задохнусь.