Больше, чем враги - Тори Халимендис

– Кто бы ты ни был, – сказала я в пустоту, – плясать под твою дудку я не намерена.

Но обманывать себя получалось плохо. Я не смогла бы сказать, зачем мне требовалось читать эти письма, но я их даже перечитывала, прежде чем разорвать в клочки. Скупые слова нежности, обращенные к другой женщине, вызывали внутри темную удушливую волну, отогнать которую удавалось лишь многократным повторением, что все это было раньше, до наших отношений. Но, несмотря на все трезвые разумные рассуждения, что-то мерзкое оставалось осадком внутри, напоминая о себе время от времени.

Следующего письма я ждала уже с болезненным нетерпением, но оно не пришло. А еще через день из конверта выпала только карточка с указанием места и времени и припиской: "Узнаешь самое интересное".

Я долго смотрела на кусочек плотной глянцевой бумаги, так долго, что даже заслезились глаза. Странно, очень странно. Судя по тому, что встречу мне назначили в парке, отправитель действительно хотел денег, но почему тогда он не указал сумму? Или желал попросить о какой-либо услуге? Мысль о том, что письма как-то связаны с убийцей, желавшим выманить меня из дома, пришлось отбросить – слишком много народа прогуливалось днем по аллеям, чтобы неизвестный мог решиться причинить мне вред и остаться неузнанным. К тому же за мной тенью следовал охранник. А мне оставалось решить, принять предложение или нет.

Я долго раздумывала, но к вечеру твердо надумала никуда не идти. Что бы там ни писал Марк Маргарите, мне до этого нет дела. Главное, что сейчас он со мной. "Узнаешь самое интересное". Что там может быть написано, что? Признание в любви? Предложение о замужестве? Или… Я похолодела, внезапно вспомнив слова Двина о том, что Марку выгодно устранить меня. Что, если брак и слияние корпораций – всего лишь часть чудовищного плана, подробностями которого он поделился с Маргаритой? Тогда становится понятным ее скорое возвращение в столицу – она вовсе не боялась Марка! Только вот сглупила, когда вышла из себя и наговорила мне гадостей. Или, вернее, сказала правду, ведь я действительно должна опасаться каждого шороха и быть готовой к удару в спину. Потому-то Марк так и разозлился из-за ее слов.

Я не желала верить страшным догадкам, гнала их от себя, но они упорно возвращались. В постель я легла пораньше и к приходу Марка притворилась спящей. Впервые мне не хотелось, чтобы он прикасался ко мне.

Проснулась я с намерением в парк не идти, а подозрения от себя гнать. Вполне искренне поцеловала Марка, а он пылко ответил на поцелуй.

– Жаль, что мне пора уже уходить, – произнес он и погладил мое бедро. – Но я постараюсь вернуться пораньше.

В его голосе было столько страсти, а в глазах – столько нежности, что мне даже стало стыдно за вчерашние мысли. Марк все время был на моей стороне, а я поверила наветам Двина и нафантазировала себе всякой ерунды.

Но уже к обеду радостное настроение улетучилось. Помимо воли мысли то и дело возвращали к короткой записке. Я. Узнаю. Самое. Интересное. Самое. Интересное. Самое… Что?

После обеда у меня запланирован был визит к госпоже Саворри. Модистка суетилась вокруг меня, подкалывала булавками подол, прикладывала к ткани кружева, а у меня в голове настойчиво билось: "Самое интересное, самое-самое…" И покинув модный дом, я распорядилась кучеру отвезти меня к парку.

– Будете следовать сразу за мной, – велела я охраннику. – Не надо держать дистанцию в несколько шагов.

Мелькнула мысль о том, что этому человеку платит за его работу Марк, следовательно, с ним я не могу чувствовать себя в безопасности. Но я тряхнула головой, отгоняя ее, и быстро пошла по аллее, то и дело здороваясь с удивленно поглядывающими на моего спутника знакомыми.

Прямо, направо, опять направо, потом налево. Вот и скамейка, возле которой назначили мне встречу. Пустая. И никого рядом, только на краю, у резного подлокотника, что-то белеет.

– Там письмо, – с трудом выговорила я пересохшими губами. – Принесите мне его.

Охранник посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом – так в моем представлении смотрели змеи – и шагнул к скамейке. Я приготовилась броситься в сторону, но ничего не случилось. Мой молчаливый спутник вернулся и протянул мне конверт. Я покачала головой.

– Откройте его. Так, хорошо, вынимайте письмо. А теперь дайте его мне.

Мне хватило нескольких мгновений, чтобы пробежать глазами строки. Это послание мало чем отличалось от предыдущих. "Самое интересное", значит? И что же здесь такого особенного? Разозлившись, я вполголоса выругалась и покосилась на охранника – не слишком ли я его шокировала? Но он успешно притворялся внезапно оглохшим. Я оглянулась в поисках урны, но быстро сообразила, что не стоит выбрасывать письмо в парке, лучше отнести его домой и там уничтожить. Сунув его в сумочку, я быстро пошла к выходу из парка, бросив через плечо:

– Все, нагулялись, пора возвращаться.

Охранник все так же молча последовал за мной.

Я шла, почти не разбирая дороги. Внутри кипела смесь злости, досады и разочарования, к которой примешивалась толика растерянности. Кто-то пытался заговорить со мной, но я стремительно пронеслась мимо, даже не разглядев обратившегося ко мне. Хотелось поскорее оказаться дома, укутаться в теплый плед и перестать думать о неизвестном, разыгравшем меня. В том, что письма и встреча оказались просто-напросто жестоким розыгрышем, я была уверена. Должно быть, шутник находился где-то неподалеку и наблюдал за мной из-за деревьев. И посмеивался над глупой доверчивой Тиали Торн.

Погруженная в свои мысли, я покинула парк и направилась к тому месту, где меня ожидал экипаж. И тут внезапно раздался крик, а за ним – испуганное ржание и громкие ругательства. Все прохожие резко повернули головы, силясь разглядеть, что происходит.

– Госпожа Торн… – начал было охранник и сразу умолк.

Охваченная тревожным предчувствием, я обернулась к нему, и в этот момент ощутила резкую боль. В глазах потемнело, и я со стоном опустилась на землю.

Я пришла в себя от болезненного покалывания в затекших мышцах. Вероятно, слишком долго пролежала неподвижно без сознания, потому-то при попытке пошевелиться едва удержалась от крика. Глаза, вопреки ожиданиям, завязаны не были, и это не сулило для меня ничего хорошего. Время от времени в затылке отдавалась тупая ноющая боль, а запястья ломило от тяжелых браслетов. Ограничители магии, знакомые мне по обители, только гораздо более мощные.

С трудом приподнявшись на локтях, я осмотрелась. Темное полупустое помещение с низким потолком было мне незнакомо. Небольшая комнатушка, пыльная, с затянутым паутиной крохотным окошком. У стены валялся тюфяк, на котором я и лежала. Ни руки, ни ноги связаны не были, но объяснение сему странному факту я нашла быстро. Как ни пыталась я встать, ничего у меня не получалось – попросту не хватало сил. Видимо, пока я была без сознания, в меня успели влить какую-то дрянь.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел похититель. Его внешность была магически скрыта, и я видела лишь темные неясные очертания фигуры, но это не помешало мне узнать его. И я едва не застонала при мысли о том, насколько глупа я была. Теперь мне стало ясно все – ну или почти все. Жаль только, что слишком поздно.