Девушка с обложки - Мэри Каммингс

И тут Клодин высказала вслух ту самую, озарившую ее сегодня догадку:

— Доработан кем — Халидом?

Сердце колотилось. Сейчас он взглянет на нее, как на ненормальную, спросит: «При чем тут Халид? Халид же умер!»

Но шейх ничуть не удивился, лишь сказал:

— А, вам и это известно.

— Я только сегодня догадалась, — честно ответила ока.

— Я всегда знал, что вы неординарная женщина. Примите мои поздравления! — кивнул он Томми.

— Спасибо, — сухо ответил тот.

— Да, это Халид, — вздохнул шейх. — Мой внук Халид.

— Внук?!

— Да, он сын моей дочери. Зияд, кстати, тоже мой родственник — правнук брата. Среди тех, кого вы называете террористами, есть несколько человек из нашего рода именно поэтому Халид, как бы бесчестно он себя ни вел, до сих пор вынужден в некоторых вопросах считаться со мной. В том числе я настоял и на том, чтобы никто не трогал вас. Что же касается остальных пассажиров — то, естественно, я им все компенсирую.

— Что компенсируете? — не поняла Клодин.

— Деньги, которые они вынуждены были перевести на указанный Халидом счет.

— А как вы сможете компенсировать Дорне Тиркель то, что они с ней сделали?! И Ришару?!..

— Я не думаю, что вам стоит переживать насчет фрейлен Тиркель, — поморщился Абу-л-хаир. — Едва ли такая малость, как трое-четверо… лишних мужчин что-то значит для этой блудницы. Уверен, что через неделю-другую она и не вспомнит об этом.

Клодин задохнулась от возмущения.

— Клодин, вам кто-нибудь говорил, что когда вы злитесь, вы становитесь еще красивее? — неожиданно усмехнулся шейх. — Голова вскинута, глаза горят, как у львицы… — Снова перешел на деловой тон: — Ну, как бы то ни было, я постараюсь, чтобы фрейлен Тиркель не осталась внакладе. Подарю ей что-нибудь… говорят, она любит сапфиры.

— Нужно ли понимать вас так, — вмешался внезапно Томми, — что вы сами на катере не поплывете?

— Разве вы этого еще не поняли? — шейх высокомерно приподнял бровь. — Я не собираюсь бежать и прятаться, я хочу исправить содеянное! К утру ни Халида, ни его людей на яхте уже не будет, и…

— И тогда, — медленно, с расстановкой спросил Томми странным хрипловатым голосом, — вы вернете гостям выкуп?

— Совершенно верно.

— А вы знаете, что яхта заминирована?

— Что-о?! — короткий вскрик шейха был похож на воронье карканье, глаза неверяще раскрылись.

Клодин привыкла, что даже когда Томми не улыбается, в уголках его глаз таится смех. Но сейчас его лицо выглядело холодным и жестким.

— Взрывные устройства с дистанционным управлением установлены в трюме и в машинном отделении, — не сводя глаз с шейха, продолжал он. — Полагаю, что они будут задействованы, едва катер отойдет от борта.

— Почему ты мне ничего не сказал? — вклинилась Клодин.

Плотно сжатый рот Томми на миг смягчился в невеселой усмешке.

— А зачем?

— Я вам не верю! — сказал шейх. — Этого не может быть!

— Я своими глазами видел два заряда. Но их наверняка больше.

— Я вам не верю, — повторил шейх.

— Это ваше дело.

— Халид не мог поступить так!

— Как видите, мог!

Клодин едва слышала их разговор — словно реплики из какого-то спектакля. Потому что не может, не может такого быть на самом деле…

Совсем недавно она с гордостью говорила самой себе, что она не какая-нибудь слабонервная чувствительная дурочка, а теперь перед глазами вставали жуткие картины: внезапно раздается взрыв — и они все тонут, тонут, тонут в ледяной воде… как на «Титанике» — этот фильм Клодин смотрела несколько лет назад, но некоторые сцены запомнились до сих пор.

Она поежилась, непроизвольно нащупала руку Томми и сжала.

— Ты спросила, почему я не сказал тебе, — наконец-то он и на нее обратил внимание! — А зачем? Чтобы ты знала, что здесь все может уйти под воду, и заранее боялась? Хватит и того, что об этом знаю я!

— Так вот почему он… — пробормотал шейх и, не договорив, оборвал фразу.

— Вы думаете, почему я привел с собой Клодин? — Томми снова смотрел на него. — Если яхта пойдет ко дну, то здесь, наверху, у нее чуть больше шансов уцелеть, чем в каюте. Зато у тех, кто заперт в трюме и на твиндеке, шансов нет никаких. А это экипаж, несколько десятков человек. Вы говорите, что террористы — ваши люди, ну а те — чьи они?! А ваши гости?! Сейчас я пришел сюда, чтобы связаться со своим командованием и сообщить о готовящемся взрыве. Я хочу спасти этих людей — так дайте мне это сделать, времени уже почти не осталось!

— Предположим — только предположим, я захочу проверить ваши слова, — медленно начал шейх. — Если я отправлю вниз, в трюм Зияда — сможете ли вы ему объяснить, где именно стоят заряды?

«Зачем еще что-то проверять — он правду говорит!» — хотелось крикнуть Клодин. Если бы Абу-л-хаир знал Томми так, как знала она, то давно бы понял это!

— Предположим, я объясню… но откуда я знаю, что он через минуту не вернется с дюжиной автоматчиков? — после короткой паузы спросил Томми.

Губы шейха скривились в высокомерной усмешке.

— Потому что я скажу ему, чтобы он этого не делал… Я понимаю, о чем вы сейчас подумали, но, поверьте мне, это не вариант Халида. Для Зияда мое слово — закон. Итак — вы готовы рискнуть?

Томми молча кивнул.

— Ну что ж, тогда приведите его сюда.

Когда он встал, шейх заметно напрягся, но Томми, не задерживаясь, быстро пошел к двери. Абу-л-хаир проводил его взглядом и со вздохом положил пистолет на пол — так, чтобы можно было снова быстро схватить; несколько раз сжал и разжал, разминая, кисть.

— Вы осуждаете меня, Клодин?

Она молчала, не зная, что ответить.

Сказать «да»? Действительно — как еще можно относиться к человеку, который сам подтвердил, что вступил в сговор с террористами, даже если человек этот вроде бы порядочный и вызывает симпатию. Но зачем, почему он так поступил? И что это за странное выражение — «благотворительная акция»?

— Я… я не понимаю… — наконец выдавила она из себя.

— Да, объяснить это в нескольких словах трудно. Но я очень хотел бы, чтобы вы рано или поздно узнали правду — и не держали на меня зла. Сейчас же, боюсь, не время для таких объяснений, — кивнул он на открывшуюся дверь; в его руке снова, будто сам собой, оказался пистолет.

На лице Зияда была написана полнейшая растерянность. Томми держал его за связанные руки, приподнимая их так, что парень был вынужден семенить, согнувшись вперед.

— Иа-амму! — отчаянно выкрикнул он, увидев шейха.

— При наших… гостях говори, пожалуйста, по-английски, — повысив голос, ответствовал Абу-л-хаир. Дождался, пока тот подойдет вплотную, и добавил: — И стой спокойно!