Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

мужеству, называться первым швулем, как сказали бы в современной Германии, во всей мировой истории. Ульрихс умер, преследуемый и абсолютно одинокий, в итальянской Абруцце.

Любопытно, что само слово «сексуальность» мы не встретим ни в библии, ни у Гомера или Шекспира. Это вовсе не пустяки. Очень существенно, что самые различные наименования предшествовали появлению термина – сексуальность. Мантегацца говорил о «Piacere» и «Amore» между мужчинами и женщинами там, где наши современники толкуют о «желании» и «любви» между гетеросексуалами. Свою область знаний он именовал просто «наукой» или «наукой наслаждения». Ульрихс – о безымянной любви, об ощущении обладания определённым полом. Мы ведём речь о гомосексуальности, о половых предпочтениях и половой самоидентификации. Я знаю, здесь собрались самые разные специалисты, но в том числе и мои коллеги. Интересно, знает кто-нибудь об этих двух?

Обратилась лектор к слушателям, которые в ответ оживлённо зажужжали и задвигались. Одна быстроглазая брюнетка лет сорока из третьего ряда хорошо поставленным голосом преподавателя ответила.

– Знаете, я эти два имени никогда не встречала. И неудивительно -специально историей вопроса не занималась. Зато я знаю Блоха. И нахожу, что они – во всяком случае, на первый взгляд – оба люди куда более симпатичные, чем Блох. Он так рекомендовал бороться с детским онанизмом: совсем маленьким мальчикам ручки привязывать к краям кровати или плотно шнуровать рукавчики. А детям постарше грозить ножом или острыми ножницами.

– Как – грозить? Чем это? – раздались вопросы с разных сторон.

– Да очень просто – перехватила инициативу лектор. Оттяпать что-нибудь от этого местечка, которое совершенно непозволительно теребить. Даже делать небольшие превентивные операции предлагал! И, кроме того, хорошенько отстегать проштрафившегося ребёнка. Ещё и хвалился, что такие методы имеют успех.

– Вот теперь начинаешь понимать Фрейда с его этой облигатной «боязнью кастрации» у мальчиков! Если подобные способы борьбы с подростковым онанизмом были широко распространены… – кивнул сосед Виктора психоаналитик.

– Точно. А ещё не забудьте иудейское и магометанское обрезание! Такое переживание у малыша может сохраниться надолго, – подхватил один из присутствующих.

– Вот и продвинулись, – поддержала разговор лектор. – А Блох в современном понимании часто был ретроградом. Его основной девиз гласил: «Ты хочешь только того, на что имеешь право». Завязалась дискуссия, которой она явно была рада.

– Он имел в виду: «ты можешь, или скорее, должен хотеть?» – прозвучал опять вопрос.

– Вероятно. Только это от нас не зависит – хотеть или не хотеть. Другое дело – что себе позволять. Слушайте, а отношение Блоха к гомосексуализму?

– Тут он был достаточно противоречив, – ответила лектор, поправив дымчатые очки.

В нём консерватор и моралист боролись с учёным. Он признавал только гетеросексуальные отношения здоровыми и естественными. Называл каждого гомосексуалиста «источником инфекции» и считал, что обычные тюрьмы тут не помогут, а вот принудительное лечение в закрытом стационаре очень рекомендовал, чтобы это противоестественное стремление искоренить! Однако с течением времени он смягчился. В 1907 году Блох писал, что к его немалому удивлению, в гомосексуальных наклонностях ему признавались совершенно здоровые высокообразованные люди, в том числе из прекрасных семей. Талантливые исследователи, знаменитые учёные, даже известные теологи!

– Вы ещё одно имя называли: Крафт-Эблинг.

– Верно. Интересно, что его на самом деле звали… Приготовьтесь, пожалуйста! Внимание! Рихард Фридолин Иозеф Фрайхерр Крафт фон Фестенбург на Фронберге названный Эблингом!

Час, отведённый на саму лекцию, пролетел незаметно. Несколько слов благодарности в заключение сказал заведующий кафедрой, затем глава Миссии. Израильские врачи подошли к выступавшей и её трём подругам в монашеском платье, и они все вместе направились к выходу из университета. Виктор с приятелем, обмениваясь впечатлениями, шли позади этой группы.

– Поехали ужинать, Вик! – хлопнул его по плечу Давид, – я приглашаю. Ты на меня не сердишься, что я тебя на лекцию затащил?

– Совсем нет, я с удовольствием послушал. Я об этом мало что знаю, да и о самой Миссии, обо всём этом: «Поможем вместе!». Ты бы мне в двух словах рассказал?

– Это, знаешь, интересная и благородная штука. Дело происходит в рамках экуменических современных идей, которые объединили самых разных активных… уж и не знаю, как их назвать! Одна из этих сестёр-врачей, а я с ними знаком немного, называет их «благодетелями». А по-моему – «благо-деятели» даже лучше. Словом, собрались священники разных конфессий, привлекли порядочных и неравнодушных людей с деньгами и организовали миссию, где оказывают помощь бесправным, убогим, бедным. Без разбору и анонимно. Особенно это важно для нелегальных эмигрантов. Конечно, они часто работают на грани фола, и с законом в таких, видишь ли, своеобразных отношениях. Начальство о них знает и старается не трогать. Они делают грязную и необходимую работу. Имеют дело с людьми, которых все сторонятся. Да ещё совершенно безвозмездно. Лектор, сестра Цецелия, тоже из их компании.

– Подожди, – нахмурился Давид, – а я где-то об этом слышал, но только в ругательных тонах.

Он приостановился, чтобы достать сигареты.

– Может, наши «религиозники» недовольны, что чужие вмешиваются? Это всё затеяли христиане, – пожал плечами Виктор.

– Нет! Если бы ты не спросил, я б не вспомнил. Представляешь, получаю как-то по электронной почте послание на целую страницу. Я бы не открыл. У меня фильтры стоят, но там шапка была от Пограничного госпиталя. Я решил, что это один сокурсник. Он там работает.

Так вот, пишут какие-то агрессивные ослы от имени общества «Здоровый патриархат». Призывают присоединиться, да ещё на четырёх языках! Честят всех, кто помогает «всяким проституткам», и особенно почему-то иностранок-врачей, проклятых баб, которые под видом монашек поощряют тут у нас разврат и неповиновение женщин мужчинам. И как раз от имени миссии «Поможем вместе»! Жена моя очень возмущалась, а я смеялся. Каменный век какой-то. Там было много разного бреда, да я стёр и забыл. А сейчас вот…

– Забыл и правильно сделал, – отмахнулся Виктор и заговорил о другом.

На улице было значительно теплее, чем в здании. Вкруг него был разбит небольшой сад. Послышался шорох. Это заработали розетки и трубки капельного орошения, и на газон опустилось облачко влаги. В лицо пахнуло ветерком, и в вечернем воздухе разлился нежный запах петуний.

Они повернули уже, было, к стоянке, где Якоби оставил машину, как вдруг из-за угла вылетел джип. Визг тормозов и возгласы испуганных людей заставили друзей обернуться, и всё дальнейшее произошло прямо у них на глазах.

Джип замедлил ход точно около остолбеневших от ужаса монахинь, и из его окна раздались выстрелы.

– Террористы-ы-ы! – завизжал тонкий мужской голос и смолк.

Дверь машины распахнулась, и из неё выскочили двое. Они схватили женщину в белом платье и одну из монахинь и мгновенно затолкали внутрь. Снова затрещала