Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

– Что, на исповеди прямо так и сказала?

– Ну, как сумела. Она начала с того, что они оба мечтают о детях, но это совершено невозможно без… А у них этого нет! Тот, естественно, тактично попытался выяснить, почему. И тут оказалось! Оба из очень религиозных ортодоксальных и патриархальных семей. Познакомились в издательстве религиозной литературы, где оба работали. Он предложил ей руку и сердце. До неё никакого сексуального опыта не имел. А уж она! У них в семье царствовал и правил отец. Всё, что сколько-нибудь касалось отличий мужчины от женщины, было под строжайшим запретом. Даже вопросы гигиены. Да и вообще всё запрещалось! После школы сразу домой. Никаких подруг. Никакой литературы, кроме религиозной, не говоря уже о прочих бесовских искушениях -телевидении, кино и т. д. Ну и никакого представления о том, что, собственно, должно произойти после свадьбы, эта девушка не имела. Мама ей велела слушаться мужа после венчания, и это всё. Совершенно как в девятнадцатом веке. Вот теперь и представьте, он пытается разобраться, где у неё что и куда ему, вообще говоря, надо…

– Прекратите хихикать, тоже мне – монахини!

– Я продолжаю или как?

– Ну конечно! – был общий, в один голос, ответ.

– Так вот, он ищет, а она, в полном соответствии с представлениями о девичьей скромности, сопротивляется! Пытается чем попало прикрыться ну и т. д. И так день за днём. В результате – обоим только неловко. Ей иногда больно. Потом больно всегда, и уже просто нестерпимо. И он эти попытки стал предпринимать реже и реже. Так и жили.

– Да у неё, небось, вагинизм!

– Возможно.

– Или диспареуния (Dyspareunie). Всё, что хочешь. Может быть, и вагинизм и диспареуния вместе взятые. Уму непостижимо – девять лет, ты говоришь? Девять лет!

– А как получилось, что она у нас оказалась?

– Очень просто. Поскольку в этой истории всё, наоборот, то нормальный и вполне современный священник направил её к врачу. А тут мы приехали, и всё совпало. То, что мы женщины, что все с сексопатологическим опытом и в тесном контакте с нашими патронами, как католиками, так и протестантами. Словом, она попала ко мне. Теперь будем все втроём искать выход.

– Что ты собираешься делать?

– Сначала, само собой, двустороннее промывание мозгов. Поодиночке, а потом вместе. Затем доскональный гинекологический осмотр и гормональный анализ. Мужа тоже надо протестировать. Неизвестно, как на взрослых молодых людях чисто физиологически всё это уродство и вынужденное воздержание сказалось. Потом поработаем с ней, изучим её реакцию на возбудители. Надо ещё понять, каковы там моральные барьеры и какого свойства. Хорошо бы с ней немного с имитаторами поработать, подготовить. Всё это я им в Иерусалиме организую. Здесь нет ни времени, ни специалистов. Ну и наконец, подберём дозу возбудителей, обстановку, обговорим соответствующее место и устроим им на десятый год супружества первую брачную ночь!

– Но такая программа стоит уйму денег и потребует много времени.

– Ну конечно! Это вполне благополучные люди, вовсе не наш контингент, просто патрон очень попросил принять. Я, и надеюсь, если понадобиться, мы все будем только осуществлять общее руководство и надзор. А проводить терапию станут иерусалимские коллеги.

– Я, как Вы понимаете, полезла сразу в «Мастерс и Джонсон». Нашла одну таблицу. Там выделены факторы, из-за которых у мужчин возникает вторичная импотенция. Всего семь.

– Алкоголь, диабет и всё такое?

– Это тоже, но ещё материнская и отцовская выраженная доминантность, гомосексуальность и! внимание! ортодоксальное религиозное воспитание! То есть ситуация, при которой в сознание вбивается мысль, что интимные отношения с женщиной – страшный грех и грязь! И вот что меня поразило…

– Подожди, я знаю! Правда, я понятия уже не имею, сколько там точно было факторов. Какие – ясно из общих соображений. Но после проведённого лечения удивительным образом самые худшие результаты, самое большое число неудач было вовсе не у гомосексуалистов, даже не у алкоголиков, а у этих «ортодоксально» воспитанных мужиков!

– Верно. У алкоголиков из тридцати пяти испытуемых после лечения получилось восемь неудач, чуть больше четверти. А у «религиозных» -из двадцати шести тринадцать, то есть ровно половина.

– Ох, и до чего же мне всех, абсолютно всех жалко! Я думаю о том, сколько ни в чём не повинных, но совершенно по-разному ущербных людей. С одной стороны наши убогие нелегальные эмигранты, с другой тоже полно всякого. Поэтому, кстати, к нашей лекции давайте серьезно отнесемся. Любое просвещение в такой области, даже среди коллег страшно важно.

– Когда у нас лекция?

– Уже послезавтра. Надо решать. А ты о чем думаешь?

– Я думаю, как по-разному отзывается это: «Вначале было слово»!

– А я всё время вспоминаю Гёте с его: «Творение не годится никуда!»

27. Лекция об истории сексопатологии

В «малую инфекционную» аудиторию на втором этаже было два входа. Один – прямо около кафедры. Но интернист Виктор Якоби, который слегка опоздал, решил потихоньку проскользнуть сзади, чтобы не мешать. Он шепотом извинялся и старался побыстрей пробраться к приятелю-хирургу, занявшему им место в предпоследнем ряду. Человек пятьдесят мужчин и женщин, собравшихся на лекцию, организованную миссией «Поможем вместе», пришли больше из уважения к её щедрым пожертвованиям на медицинские цели. Но сейчас они сидели, доброжелательно улыбаясь, и внимательно слушали, даже не шушукаясь, как обычно, между собой.

Проектор был включён, изображение сменилось, и на экране возникло несколько портретов. Лектор в белом свободном костюме с белым шёлковым шарфом на голове длинной указкой коснулась одного из них.

Приходится слышать, что сексология возникла в конце девятнадцатого века. Её основателем называют невропатолога Рихарда фон Крафт-Ебинг. Ещё одна дата – начало двадцатого столетия. В этом случае у истоков науки стоит врач, специалист по кожным болезням Иван Блох. Однако представляется куда более справедливым полагать, что сексология много старше. И ей насчитывается уже по меньшей мере полтора века. Основателями же её следует считать двух учёных -католика итальянца Паоло Монтегацца и протестанта немца Карла Хайнриха Ульрихс.

Трудно представить себе более разных людей, чем эти два пионера из пионеров. Врач, антрополог и писатель Монтегацца любил женщин и прежде всего свою собственную мать, как ничто другое в мире. Он сделался университетским профессором и умер, всеми уважаемый, будучи сенатором Итальянского королевства. Ульрихс – юрист, писатель и латинист, любил мужчин и прежде всего юных солдат! Ульрихс пребывал в убеждении, что в его мужском теле живёт женская душа. Он боролся с бесконечным количеством оскорбительных памфлетов, направленных против гомосексуализма, и мог бы, благодаря своему