Битва королей. Огонь эльфов - Бернхард Хеннен

Жюль снял заклинание, и Гвидо бессильно опустился на пол. Его по-прежнему мучила тупая боль. Он крепко прижал руки к вискам и стал молиться.

Когда мучения его наконец закончились и он поднял голову, оказалось, что он остался с мертвецами один.

Острие меча легко коснулось шеи. Обилее отступила на шаг и опустила оружие.

— Я никогда этому не научусь.

Больше всего ей хотелось швырнуть деревянный тренировочный меч о стену, но девушка попыталась скрыть свои чувства. Бросила быстрый взгляд на свод зала для фехтований, чтобы королева не смогла ничего прочесть в ее глазах. Они были одни в огромном помещении.

Мягкий утренний свет падал в окно, лаская оружие у противоположной стены. Клинки висели настолько близко друг к другу, что мрамор стен почти исчезал за сталью. Это был самый настоящий арсенал, достаточно внушительный, чтобы вооружить небольшое войско. Трофеи столетий войн.

В конце этой галереи кровавых воспоминаний в ивовой корзине висел кобольд. Обилее уже пару раз разговаривала с пареньком, но не могла вспомнить его имени. Может быть, он его и не назвал. В том, что касалось их имен, кобольды иногда бывали весьма своеобразны. Кобольд знал историю каждого из клинков, будь то похожие на языки пламени мечи эльфов из Ланголлиона, большие двойные секиры минотавров или шпаги-трости Аркадии. При этом коротышка вел собственную битву с пылью и ржавчиной. Задача всей его жизни заключалась в том, чтобы поддерживать оружие в чистоте, а квартировал кобольд в крохотной комнатке за стеной. Потайная дверь, ведущая в его жилище, находилась за отмеченным в бою драконьим щитом. Дом смотрителя оружия был частью фехтовального зала, и хозяин был счастлив, когда находил слушателя, которому мог рассказать о своих победах над грязью, окисью и подлым налетом ржавчины.

— Не принимай ситуацию с касанием слишком близко к сердцу, Обилее. В сражении боевым оружием это было бы очень неловкое касание. — Королева с вызовом смотрела на нее. — Знаешь почему?

— Потому что порез горла в этом месте рассекает артерию, по которой кровь течет от сердца к голове. Из надреза брызнет кровь, и может возникнуть опасность того, что брызги попадут в глаза. В сражении царапина, за которую я заплатила бы кратким ослеплением, могла означать мою смерть.

Эмерелль удовлетворенно кивнула.

— Очень хорошо. Пытаясь нанести удар в шею противника, помни, что это должен быть укол, а не надрез. Такие раны кровоточат не столь сильно. Идеален укол под подбородок, ведущий через ротовую полость прямо в мозг. Он убивает мгновенно, впрочем, хорош в основном против более крупных противников, вроде троллей.

Обилее содрогнулась. Ее пугала холодность, с которой Эмерелль говорила о конце жизни. Иногда эльфийка опасалась, что королева вынашивает тайный план по превращению ее в мастера меча. Олловейн исчез много лет назад. Разбойничьи набеги троллей становились все более дерзкими. Момент, когда серокожие предпримут настоящий поход в Земли Ветров, был лишь вопросом времени, и вот тогда им понадобится полководец.

— Ты выглядишь подавленной, — заметила Эмерелль. — Так переживаешь из-за исхода этой небольшой стычки или же тебя гнетет что-то другое?

— Я не уверена, что призвана стать воительницей. Я двигаюсь так неловко… И не знаю, смогу ли убить кого-либо.

— Может быть, именно эти сомнения я в тебе и ценю. Воительница-рыцарь никогда не лишает жизни легкомысленно. Когда твое обучение будет завершено, в Альвенмарке не останется создания, которое ты не смогла бы убить. Но твоя истинная задача состоит в том, чтобы оберегать жизнь. Ты выступишь в защиту тех, кто не может сам поднять оружие. На многие годы ты станешь странствующим рыцарем. Мечом и щитом слабых, которые не могут надеяться ни на какую другую помощь, кроме помощи эльфа, принимающего их дела близко к сердцу. Будешь охотиться на похитителей телят — гигантских сомов Манчукетта и сможешь даже с закрытыми глазами защититься от отравленных стрел горгон из Нашрапура. Ты приумножишь славу эльфийских народов, которые всегда были светочем угнетенных.

Когда Эмерелль говорила так, Обилее могла думать только об одном. Если она станет странствующим рыцарем, то ее не будет здесь, когда вернется тот, кому она отдала свое сердце. Тот, чьи мятежные поиски изгнанной волшебницы Нороэлль стали превращаться в легенду эльфийских народов. Тот, кто посвятил свою жизнь любви к другой и кто никогда не заметит, как много он значит для Обилее.

— Ты сегодня мыслями далеко отсюда. Лучше, если мы закончим урок. В полуденный час тебя ждет Элодрин из Альвемара. Он все еще не оставил надежды посвятить тебя в тонкости игры в фальрах. — Эмерелль мягко улыбнулась. — Прости меня. Я позволила себе эту насмешку, поскольку и сама не могу справиться с Элодрином.

Королева расстегнула стеганую жилетку, которую надевала во время каждого урока фехтования. За все те годы, на протяжении которых они с королевой скрещивали деревянные мечи, Обилее ни разу не коснулась правительницы Альвенмарка. Большинство детей альвов знали Эмерелль только как неприступную королеву, но когда-то и она была странствующим рыцарем, и в драконьих войнах в конце концов она вела объединенное войско эльфийских князей. Эмерелль по-прежнему каждый день тренировалась в фехтовальном зале. Она была мастером в искусстве боя с тенью. Обилее часто наблюдала, как с клинком в руке правительница кружила по просторному залу, словно танцор, идущий за мелодией, которую слышит он один. Существовала лишь горстка эльфов, которым Эмерелль предоставила привилегию входить в фехтовальный зал, когда тренировалась там ночью или в первые утренние часы.

Иногда Обилее спрашивала себя, не пытается ли королева заполнить пустоту, образовавшуюся с уходом Нороэлль. Эльфийка-волшебница была когда-то подругой и наставницей Обилее.

Эмерелль налила воды в хрустальный кубок и предложила девушке. По комнате промелькнула тень, как иногда бывает в ясные летние дни, когда по земле плывут тени облаков. Обилее вздрогнула. За все годы она так и не смогла привыкнуть к этому.

— Когда вернется Олловейн, я снова запру их в тюрьму Ничто.

Молодая воительница подняла взгляд на свою королеву. Никто не осмеливался заговорить с Эмерелль напрямую о том, что мастер меча пропал вот уже семь лет назад, не вернулись и воины, которых послали на его поиски. Вестей из библиотеки Искендрии не поступало. Зато распространился слух о том, что оплот знаний поглотило Ничто. Кто знает, что происходит в Расколотом мире, если ингиз удалось даже проникнуть во дворец владычицы.

— Разве только мастер меча может убить тени? — Обилее избегала произносить имя ингиз, боясь тем самым привлечь к себе внимание призрачных существ.

— Никто не может убить их, — с непривычной открытостью ответила королева. — Этого не могли сделать даже альвы. Поэтому они изгнали ингиз в Ничто. Там они почти не причиняют вреда.

Обилее смотрела на Эмерелль широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Нам придется терпеть тени вечно?