Три сердца - Тадеуш Доленга-Мостович

— Нет, моя дорогая девочка, не старайся успокоить меня. Я знаю свое состояние и понимаю, что конец может наступить в любую минуту, но это уже неважно. Прошу тебя, сядь. Роджер, подвинь ей стул.

— Да, мама.

— Ты изменила прическу, — с улыбкой сказала графиня.

— Да, тетя. Моему мужу нравится такая.

— Ты во всем следуешь желаниям мужа?

— Конечно, тетя, — засмеялась она. — Я — примерная жена.

— А он?.. — пани Матильда пристально всматривалась в глаза Кейт.

— Мне не в чем его упрекнуть.

— Точно?

— Конечно, тетя. Мы — образцовая семья. Пан Тынецкий, который часто бывал у нас, может подтвердить. Правда?

— Пани Кейт говорит абсолютную правду, — тихо проговорил Тынецкий.

— Вот видите, тетя.

Пани Матильда вздохнула.

— Ну, слава Богу. Несмотря на твои письма, я всегда беспокоилась о вашем благополучии и счастье. Но почему вы с Роджером разговариваете так официально?

— Как-то так сложилось, — сказала Кейт.

— Это ни на что не похоже, ведь вы родственники и вам следует обращаться друг к другу по имени. А сейчас скажи мне, вы уже освоились в Варшаве?

Кейт начала рассказывать о варшавских знакомых, о людях, с которыми сблизились, о планах на будущее Гого, которому пока не удалось найти ни одного подходящего места. Она говорила спокойно и беззаботно, часто шутливым топом. Пани Матильда живо интересовалась всем. Однако разговор прервал доктор, выразительно поглядев на часы в руке.

— Ну, хорошо, — согласилась пани Матильда, — еще только минутку. Оставьте нас с Кейт.

Когда профессор и Тынецкий вышли, пани Матильда сказала:

— Дорогая Кейт, у меня к тебе просьба. Я хочу возложить на тебя некоторую обязанность, обязанность семейную. Но вначале я должна знать, не будет ли это для тебя слишком неприятно. Скажи честно, совершенно искренне, любишь ли ты Роджера? Он тебе симпатичен?

— Очень, — не задумываясь, ответила Кейт.

— Слава Богу! Понимаешь, я чувствую угрызения совести по отношению к нему. Он хороший и достойный парень, а я не сумела, не смогла, может, не успела стать для него матерью. По вполне понятным причинам он избегал сближаться с другими родственниками, и вскоре, когда я умру, он останется совсем один.

— Во-первых, вы, тетя, будете жить еще долго, — перебила ее Кейт, по пани Матильда нетерпеливо махнула рукой.

— Не мешай, мне трудно говорить. Я умру не сегодня, может, через неделю или через месяц. Я знаю, что он ценит и любит тебя. Позаботься о нем, постарайся сделать так, чтобы он подружился с твоим мужем, с его приятелями. Роджер, я вижу, больше других производит впечатление человека самодостаточного, и ему не нужно никакой моральной поддержки, но это только видимость, потому ЧТО таких людей нет. Ты еще очень молодая, поверь мне, что нет. Постарайся быть добра к нему. Мне бы хотелось, чтобы он нашел в твоем доме тепло, семью, то, чего не смогла дать ему я. Когда в ноябре он уезжал в Варшаву, я сама подсказала ему сблизиться с вами. И Бог свидетель, что не из корыстных побуждений, не потому, что надеялась помочь Гого, я это делала, думала лишь о Роджере, переживая, что вы с ним так официальны.

— Хорошо, — Кейт поцеловала ее руку, — я постараюсь поступать так, чтобы вы были мной довольны.

— Спасибо тебе, моя дорогая девочка. Я знаю, что на тебя можно положиться и ты выполнишь мою просьбу.

Разговор с пани Матильдой и ее просьба наполнили Кейт чувством какой-то удовлетворенности, причину которой она не могла и не хотела объяснять. У нее сложилось такое впечатление, как у человека, который, наконец, вспомнил что-то существенное, о чем долгое время тщетно пытался вспомнить, и почувствовала явное облегчение. Конечно, нужно сблизиться с ним, нужно подружиться с ним. Недавние сомнения, опасения непонимания с его стороны, решение поддерживать с ним только официальные отношения — все это исчезло без следа. В конце концов, он мой родственник, и, кроме матери, у него никого близкого на свете нет. Было бы непонятно, ненужно и даже неделикатно относиться к нему, как к чужому. Он мог рассматривать недоброжелательное отношение к себе из-за своего прошлого.

После разговора с тетушкой, которой снова занялись врачи, Кейт пришлось провести несколько часов с многочисленной родней, выслушивая сплетни тети Клоси и тети Бетси, касающиеся совершеннейших пустяков, жалобы дядюшки Анзельма на боль в желудке и простодушные шутки генерала Недецкого. Потом приходили посмотреть на нее управляющий Бартоломейчик, винокур Шельда, старый мельник Кунке и другие работники. Приехал даже живший в Скорохах старичок Бернацкий, привезя двух своих подрастающих племянниц, которые тоже непременно хотели увидеть ее.

Весть о ее приезде добралась, разумеется, и до слуг в усадьбе. И куда бы Кейт не пошла, везде ее встречали теми радостными улыбками, к которым она давно привыкла.

После раннего сельского обеда Кейт предложила Тынецкому прогулку.

— Погода хорошая, и поездка на санях будет замечательной. Вы бы не захотели подышать свежим воздухом?

— С большим удовольствием. Сейчас распоряжусь, чтобы запрягали.

Спустя четверть часа кучер подал маленькие высокие сани, запряженные парой каурых лошадей, усадил Кейт и Тынецкого, укрывая им ноги меховой накидкой, и подал Тынецкому вожжи. Кони пошли резвой нетерпеливой рысью.

— Если вы не возражаете, мы поедем через Комерчицы и Скорохи, а вернемся через лес и Красы.

— Замечательно, — ответила она весело, — я люблю эту дорогу, над оврагами очень красиво, но я надеюсь, что вы не потеряете меня на каком-нибудь повороте?

— Можете быть спокойны. Я немногое умею, но лошадьми управляю надежно. С вами в повозке буду особенно внимателен.

Роджер дернул вожжи и сразу же за воротами ловко завернул на полевую дорогу.

— Год не ездила на санях, — говорила Кейт, — хотя очень нравится, но в Варшаве никогда нет снега. Как только нападает, его уберут за пару часов. Я так рада, что приехала в Пруды.

— Вам больше нравится в деревне, чем в городе?

— Не знаю, скорее нет. В городе несравненно больше впечатлений.

— И более близкий контакт с миром, — подсказал он, — с разными людьми, с культурой. Самым большим достоинством города для меня является кино и театр. Во время моего последнего пребывания в Варшаве не было и дня, чтобы я не побывал в кино или в театре.

— Значит, некоторые спектакли вы смотрели несколько раз?

— Вы правы. На «Венецианского купца», например, я ходил семь раз.

— На премьере мы оказались вместе, и насколько я помню, вы были не в восторге?

— Это правда, — признался он, — мне не понравились режиссура и подбор актеров на некоторые роли, но сама вещь! Это шедевр! Я преклоняюсь перед Шекспиром.