Дикий горный тимьян - Розамунда Пилчер

Сам Томас положил конец трогательной сцене воссоединения. Он вырвался из дедовых рук и решительно направился к лестнице, ведущей к детской, где, как ему помнилось, он оставил кучу любимых игрушек. Дедушка и бабушка не стали его удерживать, с ним пошла маленькая толстушка. Как только они исчезли за поворотом лестницы, Виктория потянула Джона за рукав. Даже если миссис Арчер это заметила, она не подала виду.

— Простите, что заставили вас ждать. Но все это так… — Она смахнула слезу и высморкалась в кружевной платок. — Пойдемте, мы угостим вас чем-нибудь.

— Нам, правда, пора… — начала Виктория, но миссис Арчер ничего и слышать не хотела.

— Останьтесь хотя бы ненадолго. Присаживайтесь поближе к огню. Эдвард, мистер Данбит наверняка не откажется что-нибудь выпить…

Оставалось только последовать за ней через дверь в приятную гостиную с обитой ситцем мебелью. В старомодном камине мягко мерцал огонь, на рояле стояли семейные фотографии, комната была украшена изысканными букетами цветов, прелестными подушками, из тех, что кладутся на диваны только для красоты.

Но в комнате было тепло и уютно, и, видя явно добрые намерения миссис Арчер, ее искреннюю признательность, Виктория постепенно расслабилась. Мужчины пошли, по всей видимости, за напитками, и они с миссис Арчер на какое-то время остались наедине. Виктория села на диван, и миссис Арчер не выразила неудовольствие по поводу смятых ею подушек.

— Сигарету? Ах, вы не курите. Вы, должно быть, очень устали. Весь день ехали. К тому же с малышом. А мне хорошо известно, каким непоседой бывает Томас.

Виктория поняла, что миссис Арчер волнуется не меньше ее самой, а ее приветливость была настолько не похожа на ожидаемый Викторией враждебный прием, что она совсем смешалась.

— Он вел себе прекрасно. Он всегда хорошо себя ведет. И все время, что был с нами, вел себя прекрасно.

— Ведь это вы написали мне то теплое письмо? Вы ведь Виктория?

— Да.

— Так мило с вашей стороны. Так внимательно.

— Оливер был вне себя.

— Я хотела извиниться за это перед вами. Я бы никогда не стала звонить и искать вас, но мой муж прочитал письмо и был так возмущен, что мне не удалось отговорить его звонить в Бенхойл и выяснять отношения с Оливером. Просто я не смогла. Нечасто так бывает, что он меня не слушает, но в этот раз я так и не сумела отговорить его, — добавила она, и на ее прелестном лице появилось выражение озабоченности.

— Ничего страшного.

— Надеюсь. Знаете, Эдвард всегда недолюбливал Оливера, даже когда тот был женат на Жаннетт. Но он очень привязан к Томасу. И когда Оливер Бог знает откуда появился в нашем доме и похитил Томаса, можете себе представить, что тут творилось. Бедная Хельга зашлась в истерике, виня во всем себя. Эдвард грозился заявить на Оливера в полицию. И все это время я не знала, что с моим малышом. Просто кошмар.

— Я вас понимаю.

— Верю.

Миссис Арчер кашлянула.

— Ваш… ваш друг, мистер Данбит, позвонил мне вчера и сказал, что вы привезете Томаса. А еще он сказал, что Оливер уехал в Америку.

— Да.

— Насчет пьесы?

— Да, — повторила Виктория.

— Как вы думаете, он вернется назад?

— Думаю, да. Рано или поздно. Но уже не будет докучать Томасу. Не то чтобы он был к нему равнодушен, они прекрасно ладили, просто Оливер не годится для роли отца.

Они переглянулись. Виктория улыбнулась. Миссис Арчер ласково заметила:

— Ни для роли мужа, так ведь?

— Да, наверное. Хотя я просто не знаю.

— Он разрушитель, — произнесла миссис Арчер.

Вряд ли кто-либо еще мог ей такое сказать. Виктория знала, что это правда. Но знала и другое.

— Меня ему не удалось разрушить, — сказала она миссис Арчер.

Мужчины вернулись в гостиную. Мистер Арчер нес поднос с бокалами и бутылками, Джон следовал за ним с сифоном содовой. Разговор вертелся вокруг обыденных тем. Поговорили о погоде в Шотландии, о погоде в Гемпшире, о состоянии фондовых рынков, о колебаниях курса доллара и фунта. Не дожидаясь просьбы, Джон спокойно протянул Виктории разбавленное водой виски. Эта маленькая услуга наполнила ее чувством благодарности. Она только и делала, что испытывала к нему благодарность, то за то, то за это. Ей вдруг пришло в голову, что его поразительная предупредительность тем более поразительна, что проявляется очень ненавязчиво, как бы сама собой. Возможно, он самый добрый из всех знакомых ей людей. Она ни разу не слышала от него дурного слова в чей-то адрес, если не считать того случая, когда он обозвал Оливера сукиным сыном, и то только тогда, когда тот улетел в Америку, бросив ее и сына и стесняться в выражениях уже не имело смысла.

Теперь она наблюдала за ним, занятым беседой с Арчерами. За его серьезным с крупными чертами лицом, которое неожиданно озарялось улыбкой. За темными, коротко стриженными волосами, за черной глубиной его глаз. Он весь день путешествовал с маленьким ребенком, однако не обнаруживал признаков той усталости, которую испытывала Виктория. Он выглядел таким же свежим и бодрым, как в момент отъезда из Бенхойла, и Виктория завидовала ему и восхищалась этой жизнестойкостью, потому что ей ее явно не хватало.

Ничто не может сломить его, думала она. Неудачный брак не оставил в нем видимых следов горечи. Все у него всегда будет в порядке, потому что он любит людей и, главное, людям он по душе.

Казалось, его искренняя доброжелательность передается даже по телефонным проводам, иначе как ему удалось в коротком разговоре с миссис Арчер вчерашним утром все уладить, выгородить Викторию, получить отпущение грехов за похищение Томаса и организовать воссоединение миссис Арчер с внуком?

Жаль только, думала она, что у меня нет времени узнать его поближе. Не успеет она оглянуться, как настанет момент прощания. Он отвезет ее в Лондон и оставит у порога квартиры на Пендлтон Мьюз. У нее даже не будет предлога пригласить его зайти в дом, чтобы занести багаж, так как никакого багажа у нее нет. Они просто попрощаются. Может быть, он поцелует ее на прощание. И скажет: «Береги себя».

Вот так все и окончится. Джон Данбит уйдет из ее жизни и тут же вернется в водоворот своей, значимой и важной, о которой она не имеет никакого представления. Она вспомнила о безымянной подруге, которая не смогла прийти на вечеринку к Фербернам. Скорей всего, первое, что сделает Джон, вернувшись в уютную тишину своей квартиры, наберет ее номер и сообщит, что он благополучно добрался до Лондона. «Поужинаем завтра вечером? — предложит он. — И я обо всем тебе расскажу». И с другого конца провода донесется ее нежный голосок: «Отличная мысль, дорогой». Виктория представляла ее красивой, элегантной, светской, со всеми знакомой.

— Не будем больше вас задерживать, — сказал Джон, допив виски и вставая. — Вам ведь не терпится пообщаться с Томасом, перед тем как он ляжет спать.