Операция "Фарш" - Бен Макинтайр

Немцы, конечно, должны были ожидать, что британцы тщательно исследуют возвращенные письма, проверяя, извлекались ли они из конвертов. Чтобы укрепить немцев в их заблуждении, желательно было заставить их поверить, что такое исследование было проведено и британские специалисты пришли к выводу, что письма не вскрывались. Самым подходящим человеком для передачи немцам такого сообщения был переменчивый адмирал Морено.

Капитану Хиллгарту в ответ на его послание, где он описал свой последний разговор с адмиралом, была отправлена директива: «Проинформируйте министра ВМФ при первой возможности, что запечатанные конверты были исследованы специалистами, которые не нашли признаков того, что их вскрывали или совершали с ними какие-либо манипуляции до их поступления в распоряжение испанского ВМФ. Скажите ему, что Вам поручено выразить ему нашу глубокую признательность за эффективность и быстроту, с которыми испанский ВМФ распорядился этими документами, не допустив, чтобы они попали в руки каких-либо злонамеренных лиц. Сообщите ему конфиденциально, что одно из писем содержало сведения чрезвычайной важности и секретности, и подчеркните абсолютную искренность нашей признательности за это проявление дружбы». Это сообщение было послано не в шифрованном виде, а по военно-морскому телеграфу. Вместе с тем другая, шифрованная телеграмма сообщала Хиллгарту, что «письма на самом деле вскрывались», но что ему следует говорить всем, кто «способен передать это дальше», что, по твердому убеждению британцев, письма в Испании никто не читал. «Важно, чтобы не было никаких, повторяем, никаких подозрений, что мы установили факт прочтения писем, иначе нынешний успех подвергнется риску».

Несмотря на сомнения некоторых сотрудников FHW и на неубедительность тех объяснений пробелов и противоречий, что дал Куленталь, ложь уже крепко укоренилась в немецком стратегическом мышлении и начала давать метастазы, распространяясь по кровеносным сосудам разведок Оси. Важная и волнующая информация, истинна она или ложна, набирает свой собственный импульс. Ожидаемые десанты в Греции и Сардинии быстро становились чем-то само собой разумеющимся.

Через четыре дня после того, как фон Рённе дал первоначальное заключение, некий капитан Ульрих из немецкого Генштаба предложил свою оценку полученных разведданных. Этот доклад, датированный 14 мая, «состоял из соображений, представляемых адмиралу Дёницу». Ульрих испытывал по поводу новой информации еще больший энтузиазм, чем фон Рённе.

«Относительно достоверности перехваченных документов уже не остается никаких сомнений. Исследование вопроса о том, не могли ли они быть нарочно нам подброшены, показывает, что это крайне маловероятно». Что за исследование можно было провести для устранения «остающихся сомнений» — непонятно. Никаких новых данных обнаружено не было, никакого официального разбирательства не проводилось. Принятие желаемого за действительное — поистине мощная сила.

Далее капитан Ульрих рассуждает о том, «известно ли противнику о прочтении нами документов, или же он осведомлен только о потере самолета над морем». Аналитик выражает уверенность, что у Германии теперь на руках более сильные козыри, чем у союзников. «Не исключено, что противник не знает о перехвате нами документов, но он, безусловно, увидит, что они не дошли по назначению. Внесет ли он изменения в запланированные операции, ускорит ли их ход — неизвестно, но это по-прежнему маловероятно». Письмо от Ная Александеру было «неотложным»; Александера попросили «дать ответ немедленно, „потому что долго мы тянуть с этим не можем“». С другой стороны, времени было достаточно, чтобы послать сообщение с курьером, а не по радио и ждать ответа. «По мнению Генерального штаба, на то, чтобы изменить планы операций как в Восточном, так и в Западном Средиземноморье, время у них еще остается».

С немецким педантизмом Ульрих изложил свои выводы: удары на востоке и на западе будут нанесены одновременно, «поскольку лишь в этом случае Сицилия годится как отвлекающая цель для обоих»; войска для вторжения в Грецию будут, вероятно, доставляться морем из Тобрука в Северо-Восточной Ливии; Александрия не будет использована как место посадки на суда, потому что «нелепо» делать вид в соответствии с отвлекающим планом, что столь крупные силы могут беспрепятственно добраться оттуда до Сицилии. («Это показывает, как сильно может ошибаться Генштаб: вторжение на Сицилию произошло именно из Александрии», — заметил Монтегю позднее, когда доклад капитана Ульриха был обнаружен.) Возможно, писал Ульрих, что 5-й и 56-й дивизиями «будут исчерпываться все силы вторжения» на Пелопоннес. Что касается отвлекающей атаки на Сицилию, это может быть краткая операция в стиле «коммандос» с немедленным отходом, но не исключено, что она будет и «продолжена после начала основной операции». Доклад завершался настоятельным предложением решительно переместить в Грецию средоточие немецких оборонительных усилий. «Следует особо подчеркнуть, что этот документ говорит об обширных подготовительных мероприятиях в Восточном Средиземноморье. Это тем более важно, что из того региона, ввиду его географического положения, до настоящего момента поступало гораздо меньше сведений о подготовительных действиях, чем из Алжира». Была, конечно, и другая очень веская причина того, что немцы получали меньше данных о подготовке атаки на востоке: союзники на самом деле никакой атаки там не готовили. В очередной раз немцы, когда правда не укладывалась в их представления, волевым усилием подгоняли факты под иллюзию.

Гроссадмирал Карл Дёниц, три месяца назад назначенный главнокомандующим немецкими ВМС, несомненно, читал доклад капитана Ульриха: он сделал на нем пометку. Среди документов, захваченных в Тамбахе в 1945 году, был оригинал доклада с «персональной закорючкой» Дёница, ясно видимой на полях. Его инициалы показывали, что он прочел текст и знаком с его содержанием. Дёниц был одним из ближайших доверенных лиц Гитлера, принимавших важные решения; в конце войны он станет его преемником. Его влияние играло огромную роль.

Бенито Муссолини давно уже считал, что следующий удар союзники нанесут по Сицилии, которая станет ключевым стратегическим опорным пунктом для полномасштабного вторжения в Италию. Его немецкие союзники теперь начали убеждать его в ином. Дёниц, вернувшись из Рима, послал Гитлеру отчет о своей встрече с Муссолини. В своем официальном военном дневнике за 14 мая немецкий адмирал пишет: «Фюрер не согласен с мнением дуче, что наиболее вероятное место вторжения — Сицилия. Он, напротив, согласен с тем, что обнаруженный приказ англосаксов подтверждает предположение, что запланированная атака будет направлена главным образом против Сардинии и Пелопоннеса». Несколько дней спустя Гитлер писал Муссолини: «Из обнаруженных документов также явствует, что они намерены вторгнуться на Пелопоннес и реально это осуществят… если мы хотим сорвать британские планы, что необходимо сделать любой ценой, этого можно добиться только силами немецких дивизий». Вера Гитлера в Италию как союзника быстро улетучивалась, и рассчитывать на итальянские войска он не мог: «В течение последующих нескольких дней или недель большое количество немецких дивизий необходимо отправить на Пелопоннес». В отношении угрозы Балканам письмо Ная не изменило мнения Гитлера — оно только укрепило ложное представление, которое у него уже сложилось. Как писал по поводу операции «Фарш» один историк разведки, «внушить противнику с помощью дезинформации совершенно новые идеи — задача очень необычная и чрезвычайно трудная. Гораздо легче и эффективнее подкреплять идеи, которые уже существуют».