Как общаться с ребенком, чтобы он рос счастливым, и как оставаться счастливым, общаясь с ним - Елена Леоненко

Вместе с тем в описываемое нами умение входит и способность осознанно принимать многие события и ситуации в жизни, которые человек изменить не может – например, смерть, развод родителей или любую другую значимую утрату. Но теперь он не просто учится принимать, как в первые три года своей жизни, а делает это осознанно – то есть сначала об этом подумав.

Как мы уже говорили, чем дольше ребенок живет на свете, тем меньше у родителей возможностей помешать ему быть счастливым. Вот и здесь можно назвать только две основные формы родительских запретительных воздействий. Ребенку, во-первых, можно попытаться запретить думать вообще, а во-вторых – запретить думать каким-то определенным образом.

Да-да, не удивляйтесь, существует немало способов постараться запретить думать вообще. Ведь мы же с вами уже сталкивались с тем, что подобным запретом может стать любое проявление сильного родительского неудовольствия по поводу каких-то проявлений ребенка – в том числе и по поводу его склонности размышлять. Чуть дальше мы попробуем проиллюстрировать, как это может происходить.

Что касается запрета на какую-то определенную точку зрения, то тут все более или менее ясно. Родители почему-то очень часто хотят – осознанно или неосознанно, – чтобы их ребенок думал точно так же, как они. Не очень понятно, почему так случается. Может быть, оттого, что для некоторых людей, как известно, существует только два мнения: одно – их собственное, другое – неправильное. А может, от страха – ведь начни ребенок думать по-другому, глядишь, возьмет и опровергнет то, во что родители верили всю свою жизнь. Или еще по каким-то причинам… Впрочем, как раз причины для ребенка не слишком существенны: главным результатом все равно становится невозможность научиться думать по-настоящему самостоятельно.

Какими же конкретными способами неразумные родители могут добиться этого от своего чада?

Родители могут весьма скептически или вообще агрессивно относиться к высказываемым ребенком собственным мыслям.

Понятно, что далеко не всегда эти мысли оказываются логичными, вразумительными, сходными с привычной взрослым людям точкой зрения. Но он же не просто эту конкретную мысль подумал – он же таким образом учится иметь собственное мнение! Поэтому запрет оказывается двояким – и эта мысль нехороша, и вообще думаешь ты пока плохо, так что пока не научишься, лучше и не пытайся. А как, интересно знать, он может научиться думать не думая? Ему же по-прежнему необходима родительская поддержка, а еще лучше – одобрение его действий. И в условиях отсутствия такой поддержки или постоянной жесткой насмешливой критики само действие мышления оказывается для него все менее и менее привлекательным. Возможно, кому-то покажется, что почти никто из родителей так себя не ведет. Может быть, действительно не слишком многие ведут постоянное, систематическое, массированное наступление на самостоятельное мышление ребенка – но ведь иногда вполне достаточно оказывается всего одной фразы, сказанной по поводу какого-то вывода ребенка, по тем или иным причинам оказавшегося для него необычайно важным…

Иногда родители очень бурно реагируют на медлительность ребенка в ходе осуществления каких-то действий.

Но ведь очень возможно, что медлителен он потому, что серьезно обдумывает ход осуществления этих действий или что-то еще, связанное с ними. А даже если и не с ними? Он думает – и это здорово. А получив опыт того, что задумываться – значит навлекать на себя недовольство родителей, он вполне может со временем и вовсе махнуть рукой на это бесперспективное занятие.

Ничуть не реже родители активно протестуют против ничегонеделания ребенка.

«Лучше бы ты чем-нибудь полезным занялся!» Или: «Лучше бы ты на уроках так задумывался!» Но подумайте сами: вряд ли, например, Менделеев, обдумывая свою периодическую систему химических элементов, был активно занят какими-то полезными делами. Возможно, конечно, но, согласитесь, – думать сложно. И даже очень сложно! Мышление, как любая новая и не слишком еще знакомая деятельность, может захватить ребенка целиком, поглотить всю имеющуюся у него на данный момент энергию – так, что ни на что другое ее просто не останется. И активное неприятие родителями такой сосредоточенности – особенно если оно постоянно или регулярно – опять же может напрочь отбить у ребенка охоту задумываться. Кстати, не очень понятно, откуда, с точки зрения таких родителей, у ребенка должна появиться способность сосредотачиваться в школе на уроках?

Иногда родители почему-то считают, что право иметь собственное мнение ребенок еще должен заслужить.

Предполагается, что дается такое право исключительно с возрастом. На эту тему есть еще одна широко распространенная точка зрения, что взрослый человек по определению умнее ребенка. Дескать, он дольше жил, больше видел, потому и выводы его точнее. И ребенок в присутствии взрослого должен благоговейно внимать его взрослой мудрости. «Мал еще иметь собственное мнение!» – чем не запрет на саму возможность его иметь?

Вариация на ту же тему – возмущение родителей по поводу критических замечаний в их адрес со стороны ребенка.

«Молоко на губах не обсохло – ты еще нас учить будешь?!» Особенно лютуют родители – что, кстати, вполне понятно, – когда детская критика оказывается справедливой. Возразить-то нечего! А в таких случаях и во взрослых спорах происходит переход на личности… Ну в самом деле, не соглашаться же с собственным ребенком, когда он оказывается умнее, наблюдательнее или честнее?! «Учитель всегда прав» – вы задумывались когда-нибудь, в каких случаях такая фраза произносится? Представьте себе: ребенку поставили в школе плохую оценку, сделали замечание или еще каким-нибудь способом выразили недовольство им, и он, считая оценку несправедливой, пытается доказать родителям свою правоту. Если у папы с мамой есть совершенно ясные и конкретные доводы в пользу позиции учителя, то озвучиваются обычно именно они. А вот когда таких доводов не находится, тогда как раз и оказывается кстати фраза о всеобъемлющей правоте учителя. Подобным утверждением родители и собственный авторитет косвенным образом подтверждают, и избавляют себя от подобных детских жалоб в будущем, и пытаются обеспечить ребенку беспроблемное существование в школе, и сообщают ему, что они всегда будут не на его стороне, а на чьей-то другой, – и, конечно, опять-таки запрещают иметь собственное мнение в тех случаях, когда оно отличается от мнения взрослого.

Помешать ребенку научиться думать вполне можно и отказом ему в ответах на очень сложные вопросы.

«Ты этого пока не поймешь», «Подрастешь – обсудим» и прочие фразы в том же духе кажутся на первый взгляд вполне безобидными. Но не забывайте, что научиться чему-либо можно, только каждый раз чуть-чуть заступая за пределы собственных возможностей, имеющихся на данный момент. Чтобы поднять стокилограммовую штангу, бесполезно тренироваться, поднимая карандаш. Необходимо пытаться взять вес, поднятие которого требует усилия. Но и начинать со стокилограммовой штанги бессмысленно – только спину надорвешь и на всю жизнь заречешься подходить к этому ужасному снаряду. В том же положении оказывается и ребенок, когда перед ним встает очень сложный вопрос. С одной стороны, раз он уже встал – это означает значимость и интересность для него возникшей темы. Но с другой – справиться с ней самостоятельно он тоже еще не в силах. Перед его энергией встает непреодолимый заслон – отсутствие у родителей желания разбираться в этой трудной или неудобной теме. Ребенок получает опыт того, что о сложных вопросах задумываться вообще нельзя – надорвешься…