Рваные валенки мадам Помпадур - Дарья Донцова

Лапуля отошла к мойке.

– Надо было срочно-срочно написать сообщеньице, пока я не забыла! А мой миленький беленький звонилка разрядился! Я поискала его, не нашла и туточки вспомнила! У Димочки-котика в тумбочке всегда лежит телефончик! Рыбонька его аккуратненько заправляет. Ну зачем ему один аппаратик с собой, а другой дома на полочке?

– Ясно! – воскликнула я. – Ты взяла запасной сотовый Коробка и отправила эсэмэску.

– Танечка, какая ты умненькая, – восхитилась Лапа, – точненько! Его аппаратик смешной, кнопочек нет, надо в экранчик пальчиком тыкать. У меня не сразу получилось! Страненько выходило! Прижимаю ноготочек, а эсэмэсочка на месте. Тюк, тюк, не уходит, я нашла кругляк с книжечкой, тюк-тюк.

– Тюк-тюк, – повторила я. – Лапуля, ты случайно использовала функцию «рассылка».

– Посылка? – заморгала Лапа. – Я ничего не клала в ящик. И разве ящичек в телефон можно впихнуть? Танечка, ну подумай!

Я включила чайник. Ну вот, теперь все окончательно прояснилось. Лапуля, не желая того, отправила сугубо личное сообщение всем, кто находится в телефонной книжке Коробкова. Номер сотового скрыт, подписаться Барби забыла. Интересно, какое количество мужчин заработало инфаркт, прочитав: «У нас будет мальчик»? И сколько излишне любопытных женщин, из тех, кто не преминет засунуть нос в переписку мужа, закатили ему скандал? Надеюсь, теперь вам ясно, почему не следует проявлять повышенный интерес к чужому мобильнику? Прочитаете сообщение от кого-нибудь вроде Лапы – и будете летать на реактивной метле. Кстати, Приходько-то совсем не обрадовался, обнаружив ее сообщение.

– Фото… – задумчиво протянула Лапуля. – Побегу скоренько! Танечка, дожевывай макарончики, зачем капелюшечку оставила? Или невкусно?

Я окинула взглядом почти опустевшую кастрюлю.

– Замечательные! Но я сижу на жесткой диете, могу себе позволить в день лишь три килограмма пасты с соусом.

К дому Олега Евгеньевича я вернулась через два с половиной часа и начала ему названивать. Медов не брал трубку. Я поднялась на его этаж и бесцеремонно нажала на звонок. Протяжное «динь-динь-динь» не привлекло хозяина в прихожую. Я пнула дверь ногой. Но она даже не пошевельнулась. Внезапно меня охватила тревога. Олег Евгеньевич обещал никуда не уходить, на улице отвратительная погода, хлещет дождь, стоит пронизывающий холод, да и время подходит к позднему вечеру. Почему Медов не открывает? Занят с клиенткой? Но нельзя же беседовать с ней до бесконечности!

Чем больше я пыталась успокоиться, тем сильнее нервничала и в конце концов приняла решение. Сейчас войду в квартиру Медова и, если наткнусь там на женщину, которую он лечил от любовной зависимости, извинюсь. Некрасиво вламываться на чужую территорию без спроса, но тревога моя растет.

Я вытащила из сумочки губную помаду и прижала золотой футляр к замочной скважине. Прошли идиллические времена, когда домушники и спецслужбы использовали пластиковые карточки, шпильки, всякие изогнутые железки, дабы открыть запор. Теперь у нас есть электронные отмычки. Предмет, который я держу в руках, лишь внешне похож на самый распространенный аксессуар из косметички. Внутри тубы спрятано хитрое устройство, которое за считаные секунды вскрывает любой замок. Поэтому, дорогие мои, не тратьте деньги на всякие запоры типа «Форта неприступности». Кому надо, беспрепятственно переступит ваш порог. Лучше поставьте охранную систему, желательно ту, что подключена на пульт милиции. Вот Медов не подумал об этом, и сейчас я стою у него в прихожей.

– Олег Евгеньевич, вы где? – крикнула я.

Ответа не последовало. Мне стало совсем нехорошо. Я начала медленно обходить квартиру. Хозяина нашла в туалете – он лежал около унитаза, скрючившись. Я присела около психотерапевта и приложила палец к его шее. Пульс не прощупывался. С другой стороны, я не врач и не могу точно определить, жив человек или мертв. Но Медов, похоже, не дышит.

Я вынула мобильный, соединилась с Димоном, потом пошла на кухню.

Если к Олегу Евгеньевичу и приходила женщина с проблемой, то чай она вместе с врачом не пила. Посуды на столе не было, в раковине и посудомойке тоже. Банка с растворимым кофе, коробка с чайными пакетиками, сахарница и солонка выстроились в центре стола. Неизвестно, зачем я раскрыла холодильник. Медов, очевидно, жил один. На полках нашлись не очень свежая колбасная нарезка, яйца и пачка творога. А еще Олег Евгеньевич держал здесь хлеб. Меня всегда удивляют люди, которые запихивают батон в холодильник.

Я захлопнула дверку. Если у мужчины нет заботливой жены, любовницы или мамы, он обречен питаться всухомятку. Мне до сих пор не попадались парни, которые готовили бы себе борщ, бефстроганов и кашу. Апофеоз кулинарных изысков моих знакомых мужчин – яичница-болтунья, многие ленятся даже покупать хлеб, обходятся крекерами. Забивают ими ящик и живут спокойно. Ну зачем простому парню тратить время на ерунду? Он занят решением важных задач, собирается объяснить тренеру сборной страны по футболу, как тренировать команду, чтобы она наконец-то дошла до одной тысячной четвертьфинала, готов изложить правительству свое мнение по поводу экономических программ или собирается объяснить руководству МВД, как искоренить взяточничество и навести порядок в системе ГИБДД. Ну некогда мужику заморачиваться ерундой вроде хлеба!

Я замерла посреди кухни. Хлеб. Нарезной, который лежал в мешочке. В нем еще был чек! Иван Сергеевич Добров, переживший стресс, сидел в коридоре, а я пошла в кухню приготовить чай и нашла в холодильнике свежую еду, а в хлебнице батон, который хозяин, судя по чеку, купил как раз перед поездкой к нам в офис…

Я сделала шаг в сторону. На полу в ярком свете люстры что-то сверкнуло. Я села на корточки и через некоторое время приметила у одного из стульев крохотный поблескивающий камушек. Отлично знаю, что на месте преступления нельзя ничего трогать, но смотреть никто не запрещает. Я встала на колени и, почти уткнувшись носом в плитку, начала изучать яркую точку.

Пару лет назад Москву захлестнула мода на нейл-дизайн. Женщины рисовали на ногтях цветочки, птичек, бабочек, вдевали в отверстия цепочки, наклеивали стразы. Самые богатые приделывали микроскопические бриллиантики, основная масса дам обходилась стразами. Клей, на котором держались украшения, иногда подводил, камушки терялись. Потом бум утих, но кое-кто остался верен нейл-дизайну. Я сейчас вижу страз, которым украшают ногти.

– Таняша, тебе плохо? – спросил Димон, входя в кухню.

– Нет, очень хорошо, – ответила я, – а ты быстро доехал!

– Не поверишь, на улице нет машин, – с изумлением ответил Коробок.

– Может, по телевизору транслируют хоккейный матч Россия – Канада? – предположила я. – Видишь стекляшку?

Хакер присел около меня.

– Ну и что? Блестка, наверное, оторвалась от чьей-то кофты! Ерунда.

– Любая чепухня на месте преступления может оказаться уликой, – сказал бойкий тенорок.

Я обернулась. В кухне, кроме нас с Димоном, неожиданно появился парень, смахивающий на ворону: черноволосый, с большим носом и круглыми глазами.