Тайна поместья Горсторп - Артур Конан Дойл

– Боже милостивый! – воскликнул хозяин. – Известно ли вам, сэр, что Том Хикмен, знаменитый боксер, и его приятель Джо Роу, серебряных дел мастер из Сити, погибли в тысяча восемьсот двадцать втором году у тех самых ворот? Том Хикмен, пьяный, попытался проехать мимо встречного фургона. Убиты были тогда оба, а по голове Хикмена проехало колесо фургона.

– Хикмен, Хикмен… – сказал баронет, будто пытаясь что-то вспомнить. – Уж не Хвастун ли?

– Да, сэр, он самый. Он побеждал на ринге благодаря своему удару в скулу, и никому не удавалось взять над ним верх, пока его не свалил Нийт – тот, кого называли Бристольским Быком.

Стивенс поднялся со стула белый как мел:

– Пойдемте, сэр. Хочется на воздух. Поедемте дальше.

Хозяин гостиницы хлопнул его по спине:

– Выше голову, дружок! Так или иначе, но вы дали ему отпор, а этого пока не удавалось никому. Сядьте и выпейте еще стакан доброго вина: уж если кто в Англии и заслужил его сегодня, так это вы. Если вы задали Хвастуну трепку, даже мертвому, вы уплатили ему долги многих. Знаете вы, что он сделал в свое время здесь, в этой самой комнате? Мне рассказывал старый сквайр Скоттер, который видел все своими глазами. В тот день Шелтон победил в Сент-Олбансе Джона Хадсона, и Хвастун, поставивший на Шелтона, выиграл на этом порядочно денег. Он и его приятель Роу, проезжая мимо, остановились возле гостиницы и зашли сюда, и Том Хикмен был пьянешенек. Люди разбежались по углам, начали прятаться, чтобы он их не увидел, потому что Хвастун стал расхаживать по комнате, в руке у него была большая кухонная кочерга, и сама смерть смотрела из его улыбки. Таким он бывал, когда выпьет, – жестоким, отчаянным, наводил страх на всех. Ну и что, вы думаете, сделал он кочергой, которую держал в руке? Была холодная декабрьская ночь, и перед камином лежал, свернувшись, и грелся песик-терьер, как мне потом говорили. Одним ударом кочерги Хвастун перебил ему спину. Потом расхохотался, обругал шарахнувшихся от него людей и – назад к своей высокой двуколке, что стояла около гостиницы. А потом все узнали, что его привезли в Финчли, и голова у него раздавлена, как яйцо всмятку. Да, еще вот что: поговаривают, что с той поры не раз видели эту собачку возле усадьбы Броукасов, всю в крови, спина перебита и скулит, будто ищет злодея, который ее убил. Так что теперь вы понимаете, мистер Стивенс: когда вы его колошматили, дрались вы не только за себя.

– Может, это и так, – отозвался молодой боксер, – но больше мне таких встреч не надо. С меня вполне хватит сержанта ветеринарной службы, – сказал он, повернувшись к баронету. – И, если вы не против, сэр, назад в город мы вернемся по железной дороге.

1921

Мысль о том, что удивительное повествование, получившее название «Записки Джойса-Армстронга», является изощренной мистификацией, придуманной неким человеком, наделенным извращенным и зловещим чувством юмора, давно отвергнута всеми, кто досконально изучил факты. Даже интриган, обладающий самым мрачным воображением, трижды подумал бы, прежде чем связать свои болезненные фантазии с неоспоримыми и трагическими фактами, которые подкрепляют содержание «Записок». Хотя утверж-дения, в них содержащиеся, ошеломляющи и даже чудовищны, тем не менее, исходя из общего уровня современных знаний, приходится согласиться, что они правдоподобны, и это означает, что мы должны пересмотреть наши представления в соответствии с новой ситуацией. Похоже, наш мир весьма зыбко и ненадежно защищен от самых невероятных и неожиданных опасностей. В этом повествовании, воспроизводящем подлинный документ в той фрагментарной форме, в какой он был найден, я постараюсь развернуть перед читателем все факты, известные к настоящему времени, предварив их изложение замечанием: если кто-то сомневается в повествовании Джойса-Армстронга, то в фактах, касающихся лейтенанта королевского военно- морского флота Миртла и мистера Хэя Коннора, которые со всей очевидностью встретили свою кончину в обстоятельствах, подобных описанным Армстронгом, сомневаться не приходится.

«Записки» Джойса-Армстронга были найдены в поле, которое называется Лоуер-Хейкок и расположено в миле к западу от деревни Уитихем, на границе между Кентом и Сассексом. Пятнадцатого сентября прошлого года Джеймс Флинн, работник Мэтью Додда, хозяина фермы «Чантри» в Уитихеме, заметил вересковую курительную трубку, валявшуюся неподалеку от края тропы, огибающей живую изгородь поля. В нескольких шагах от нее он подобрал разбитый бинокль. И наконец, в канаве, среди зарослей крапивы, нашел книгу в ледериновой обложке, которая при ближайшем рассмотрении оказалась блокнотом с отрывными листками, несколько из них трепетали, прибитые ветром к нижним веткам кустов. Флинн собрал их, но какие-то, в том числе первые, так и не были найдены, и это осталось прискорбным пробелом в крайне важном тексте. Работник отнес свои находки хозяину, который, в свою очередь, показал их доктору Дж. Х. Атертону из Хартфилда. Этот господин сразу же понял, что блокнот следует передать для изучения специалистам, и рукопись была отослана в лондонский аэроклуб, где теперь и находится.

Двух первых страниц в ней недостает. Оторвана также последняя страница, однако эти пропажи никак не влияют на общий смысл повествования. Предполагается, что недостающее начало записок мистера Джойса-Армстронга касается данных о его квалификации как аэронавта, а эти сведения можно почерпнуть из других источников, и они свидетельствуют о его непревзойденном среди английских пилотов профессиональном мастерстве. Уже много лет он пользовался славой одного из наиболее отважных и мыслящих летчиков, подобное сочетание достоинств позволило ему как изобретать, так и испытывать разные новые устройства для самолетов, в том числе гироскопическую приставку, которая носит теперь его имя. Основная часть текста написана чернилами, аккуратным почерком, но последние несколько строк – карандашом, и буквы в них скачут так, что их едва можно разобрать; в сущности, именно этого и следует ожидать от послания, поспешно нацарапанного пилотом летящего самолета. Следует также отметить, что на последних страницах и на обложке блокнота имеются пятна, которые эксперты Министерства внутренних дел признали пятнами крови, возможно даже, человеческой, и, уж несомненно, принадлежащей млекопитающему. Тот факт, что в ней было найдено нечто, весьма напоминающее возбудителя малярии – а Джойс-Армстронг, как известно, страдал перемежающейся лихорадкой, – превосходное свидетельство существования новых методов и средств, которыми современная наука вооружила наших детективов.

А теперь – несколько слов об авторе этого эпохального документа. Джойс-Армстронг, по словам немногих друзей, которые действительно хорошо знали этого человека, был поэтом, мечтателем, но при этом также механиком и изобретателем. Большую часть своего весьма значительного состояния он тратил на увлечение аэронавтикой. В своих ангарах неподалеку от Девайза он держал четыре личных самолета и, как рассказывают, за последний год совершил не менее ста семидесяти вылетов. Характером он отличался замкнутым и, впадая в угрюмость, сторонился общения с коллегами. Капитан Дейнджерфилд, знавший его лучше чем кто бы то ни было, говорит, что случались периоды, когда его эксцентричность грозила перерасти в нечто более опасное. Одним из ее проявлений была привычка брать с собой на борт самолета ружье.