Зерои - Дебора Бианкотти

– А что ты собирался с ними делать? Ты же не хочешь покупать «крокодила»?

Папины глаза сузились.

– Откуда тебе известно про крок?

– Фигг мне сказал, что ты им торгуешь от Багровых. И что он убивает людей.

– Я не Алексей Багров! – упрямо возразил папа. – Я о своих клиентах забочусь!

– Господи!

Она посмотрела на Тони. Нет! Помогать отцу торговать дрянью, от которой люди плавятся, как пластмассовые куклы, она ни за что не станет.

Келси ощутила провал настроения ближайшей группки – у них выветрился очередной приход. Уныние достигло и ее, а затем вернулось обратно, усиленное ее собственной тоской. Сейчас они отчаянно потянутся за новой порцией наркотика, чтобы заполнить зияющую пустоту этой тоски.

Келси решила как-то оградиться от них.

– Келс, у меня крупные проблемы. Мне нужно много денег, чтобы наладить собственное производство, и тогда я смогу окончательно рассчитаться с Багровыми.

Папа поправил воротник рубашки.

Келси хорошо знала отцовский жест. Он означал, что он намерен ее развести… Но она заметила под воротником темное пятно.

– У тебя на шее – язва. Только не говори, что сам колешься этим ядом!

– Пару раз – все, Келс. Чтобы продемонстрировать клиентам, что крок совершенно безобидный.

– Что?! Да ты погляди на них!

Отец попятился, ошарашенный тем, как ее отчаянный крик разнесся по всему зданию.

Он выглядел обиженным и уязвленным, но Келси впервые в жизни была настолько на него зла, что ей его было не жалко. Она выросла в кругу папиных разношерстных дружков, в среде, где аресты и отсидки не были чем-то особенным. Самый долгий срок, на какой когда-либо садился отец, продлился восемь месяцев. Он отбывал наказание за хранение. Он даже шутил по этому поводу, рассказывая, как впервые в жизни ел три раза в день. Тогда все казалось совсем не страшным.

Но сейчас, стоя в ужасной, зловонной дыре, Келси осознала истину. Здесь поселилась смерть. Папа убьет и себя, и этих людей. И ее за собой утянет.

– Келс…

– Даже и не думай, пап! Нельзя выкидывать свою жизнь на помойку только потому, что ты не желаешь иметь дела с последствиями своих поступков. Денег ты не получишь.

Он умолк. И, казалось, весь мир вокруг тоже погрузился в молчание.

Келси протянула ему бутылку с водой, которую до сих пор держала в руках, ту самую, которую Итан купил в киоске. Потом достала из сумки пригоршню купюр и сунула отцу в руки. Долларов пятьдесят недостаточно, чтобы причинить серьезный вред.

– Прости, пап. Я схожу и принесу еды, ладно? На всех. А потом мы разберемся, что делать дальше.

Папа смотрел на нее уже не сердито – печально.

– Ты хорошая девочка, Келс. Извини, что втравил тебя в эту историю.

Она потянулась и быстро обняла его, ощутив запах пота, грязи и кислую вонь безнадежности, которая бывает, когда прячешься в здании, где нет проточной воды.

– Береги себя, пап! Я серьезно.

Папа обнял ее своими жилистыми руками.

– Хорошо, Келс, – проговорил он тусклым голосом.

Келси никогда прежде не слышала, чтобы отец говорил таким тоном.

Она высвободилась и пошла обратно. Итан бросился за ней.

Сердце рвано колотилось от смятения и беспокойства толпы.

Солнечный свет показался ему ослепительно-ярким.

Цвета сделались резче, словно сумрачный мир этого здания заставил глаза воспринимать их четче и острее. Вянущая трава перед заброшенными строениями стала насыщенно-желтой, а граффити – попросту кричащими.

Итан нацепил темные очки.

Но удивляли его не краски, вспыхнувшие вокруг, а странное ощущение от наркоманского логова с его обитателями, которые разлагались живьем. Каждую минуту, которую он провел внутри этого дома, на него накатывали необъяснимые эмоции.

– Келси, а ты, когда была там, то не почувствовала себя… счастливой? Как будто под кайфом, что ли?

– Это я была. Я пыталась сделать так, чтобы папа тебя не ударил.

– Аа. Спасибо.

Итан еще не успел толком сжиться с мыслью о даре Келси. Накануне вечером, на крыше «Бума», она объяснила, что способна управлять энергией толпы. Но в то же время и энергия может управлять ею. Все было довольно сложно, но к трудностям такого рода Итану было не привыкать. Он и сам маялся с голосом.

– Здесь – целая куча наркоманов, – сказала она. – И я позаимствовала то, что они испытывают, чтобы все прошло тихо-мирно. Люди – они, как стадные животные, они разделяют общие эмоции. А я ловлю волну.

– Мне это напомнило…

Итан вспомнил сонное умиротворение, которое овладело им, когда он лежал на мраморном полу банка. Его как будто накачали жидким валиумом и заодно – накормили тремя порциями жареной индейки.

– А во время ограбления посетители в банке вроде как обалдели. Тогда ты тоже постаралась?

Келси печально посмотрела на него.

– Да, а толку-то?

– Это я виноват, – буркнул он, отчасти надеясь, что Келси возразит.

Но она ничего не ответила.

Келси брела, опустив голову и шаркая кроссовками по тротуару. Она выглядела маленькой и подавленной. Итан и представить себе не мог, каково это: увидеть человека, которого любишь, в таком месте, да еще принимающим столь отвратительную дрянь! Келси хотела принести отцу еды, но Итан думал, что мужику гораздо лучше будет в больнице. Он выглядел полумертвым. Как и остальные.

Итан затосковал по своему дому в приятном районе Кембрии. По маме, по Джесс. Расти в суровой и прямолинейной семейке, как у него, конечно, непросто, но жить с отцом-преступником и наркоманом, разумеется, намного хуже! Итан мысленно поклялся позвонить маме, ему бы лишь найти телефон, которого она не сможет отследить.

– Прости меня, – прошептал он.

– За что?

– Ну, за…

За то, что оказался в пятницу в городском банке. За то, что ему нужно было, чтобы его подвезли. За то, что украл сумку с деньгами и в результате оказался на пути у отчаявшегося Джерри Ласло…

Но если бы не череда безумных событий, он никогда бы не познакомился с Келси! А Келси ему нравилась. Очень сильно. Наверное, ей самой он нравился куда меньше, что не мешало Итану обмирать от восторга.

Она спасла его от Крейга, разбросала по Айви-стрит тысячи баксов и спрятала его от всех, кто за ним охотился.

Вероятно, было чистым эгоизмом не рассказать ей про других зероев. Но она как завороженная слушала признания Итана про голос, как будто его способности – это нечто потрясающее, а не кошмар у него в голове.