Земля Обетованная - Маркус Сэйки

«У Эпштейна, судя по его профайлу в ДАР, детей не было. Кто эта девочка? Племянница?»

Адвокат не обратил на нее ни малейшего внимания.

– Пожалуйста, садитесь, Эрик присоединится к нам в ближайшие минуты. Хотите чего-нибудь? Кофе? Чаю?

– Нет, спасибо. – Купер повернулся к Шеннон. – Элисон, хочешь чего-нибудь?

Та покачала головой и, вместо того чтобы сесть в кресло, подошла к окну и стала любоваться открывавшимся с высоты видом.

– Привет, – сказал маленькой девочке Купер. – Меня зовут Том.

Девочка подняла глаза – почти такие же зеленые, как и волосы, а их выражение было выражением взрослого человека, но никак не ребенка.

– Нет, тебя зовут по-другому, – сказала она и немедленно вернулась к игре на планшетнике.

Куперу показалось, словно он получил пощечину. Очевидно, девочка была чтецом. Конечно же, Эпштейн использовал способности преданных ему сверходаренных. Но Купер никак не предполагал, что таким служащим Эпштейну мозганом окажется маленькая девочка.

«Она, несомненно, обладает экстраординарными способностями».

Мысль заставила Купера поежиться. Несколько минут слушая его, наблюдая за ним, она могла узнать о нем больше, чем бывшая жена за все время их совместной жизни.

Но дар был одновременно и проклятием. Все наше общество, все отношения между людьми во многом построены на лжи. А она немедленно видела эту ложь. Хуже того, у каждого члена общества были еще свои темные стороны, свои скелеты в шкафу. Человек по большей части оставался животным. И если своими животными инстинктами большинство людей управляли, то что касалось мыслей… Чтец же видел эти мысли. У каждого.

Неудивительно, что чтецы частенько сходили с ума. Некоторые даже кончали с собой.

Роберт Кобб кашлянул в кулак:

– Простите, пожалуйста, Миллисент. Она говорит все, что у нее на уме.

– Прощать ее не за что, – возразил Купер. – Она права.

– Да, я знаю. – Холодно улыбнувшись, Роберт Кобб присел на кушетку рядом с девочкой. Не отрываясь от игры, та слегка отодвинулась. Будто не замечая этого, Кобб продолжал: – Вас в действительности зовут Ник Купер.

– Именно.

– Эрик попросил меня освободить время в его сжатом графике, как только услышал о вас этим утром. Он не сказал, с чем связана такая поспешность.

Купер опустился в кресло напротив адвоката. Что-то в его поведении вызывало беспокойство. Возможно, демонстративное проявление собственной значимости, а возможно, то, что своего босса он называл просто по имени. И еще… Похоже, здесь было что-то еще.

– Я тем более понятия не имею. Можно задать вам вопрос?

– Разумеется.

– Каково это: участвовать в строительстве Обетованной и не быть при этом сверходаренным?

Адвокат улыбнулся, но в его улыбке явственно проступило раздражение.

– Участвовать в строительстве Обетованной – для меня привилегия. А почему вы спросили?

– Любопытно просто.

Кобб кивнул:

– То, что мы здесь делаем, имеет огромнейшее значение. Перед обществом открылись невероятные возможности. Никогда в истории человечества ничего подобного не было. Появилась возможность построить абсолютно новый мир.

– Особенно используя деньги, взятые не из собственного кармана. Терять-то в любом случае нечего.

Не отрываясь от игры, Миллисент улыбнулась.

– Интересная точка зрения. – На поясе адвоката завибрировал мобильник, и он, подняв его к глазам, прочитал сообщение. – Да. Эрик скоро прибудет. Сейчас он на Манхэттене.

– Он летит сюда?

– Нет. Он сейчас на Манхэттене.

– Но тогда…

Не успел Купер договорить, как за председательским столом красного дерева появился Эрик Эпштейн.

Купер наполовину поднялся из кресла, прежде чем понял, что поднимается. Мозг заработал на бешеных оборотах, анализируя ситуацию…

«У Эпштейна дар вроде того, каким обладает Шеннон? Он был здесь все время, а теперь появился? Нет, абсолютно точно известно, что у Эпштейна дар к анализу чисел.

Он переместился, используя совершенно новые технологии? Например, телепортацию?

Не может быть того.

Но он здесь, живой и во плоти…»

…и понял, что на самом деле видит.

– Ух ты, более чем впечатляет.

– Сожалею, что встревожил вас, – улыбнулся Эпштейн.

Только теперь Купер разглядел, что Эпштейн отбрасывает какие-то неестественные тени, а контуры его тела слегка расплываются. Напоминало спецэффект из кинофильма восьмидесятых годов: весьма достоверно, пока не приглядишься.

– Одна из наших новейших разработок, – похвалился Кобб. – Похожа на технологию, которая используется в трехмерном телевидении, но основная разница в том, что здесь не требуется экран.

– Голограмма.

– Да. – Эпштейн снова улыбнулся – широко и открыто. – Неплохо смотрится, не правда ли?

– Слов нет как здорово.

«Устройства, используемые в ДАР, отстали по меньшей мере на десятилетия. Хотя их создают выпускники академий».

В личном общении, если таковым можно считать общение с голограммой, Эрик Эпштейн выглядел не столь изысканным, аристократичным, каким казался по телевидению. Задорный юношеский взгляд присутствовал, а вот почти вся светскость куда-то подевалась. Одет мультимиллиардер был в легкий летний дорогущий костюм, но без галстука.

– Я бы пожал вам руку, но… – он поднял руку и согнул пальцы, – у всякой технологии есть свои пределы.

– Спасибо, что так быстро отозвались на нашу просьбу о встрече, – подала голос Шеннон, которая каким-то образом оказалась сидящей в кресле рядом с Купером.

– Причиной тому ваше сообщение, мисс Аззи. Дело в том, что мне никоим образом не хочется быть связанным с Джоном Смитом.

– Простите, но мне показалось, что это единственная возможность привлечь ваше внимание.

– И вы в этом преуспели. – Эпштейн положил руки на стол – пальцы пронзили поверхность стола, существенно разрушив иллюзию его присутствия. – А вы, должно быть, Купер.

– Агент Николас Купер, – заговорил монотонным голосом Кобб. – Родился в марте тысяча девятьсот восемьдесят первого года. В семнадцать лет с согласия отца вступил в армию. В двухтысячном году откомандирован в тогда еще только зарождавшийся Департамент анализа и реагирования. Полноценным сотрудником департамента стал в две тысячи втором. Перешел в Службу справедливости во время образования этого подразделения в две тысячи четвертом. В две тысячи пятом стал полноценным агентом, в две тысячи восьмом получил ранг агента высшей категории. Считается лучшим из так называемых фонарщиков: им выслежено, а потом арестовано в одиночку или совместно с группой поддержки бесчисленное количество сверходаренных-преступников. Собственноручно уничтожено тринадцать индивидуумов.