Жасминовые сестры - Корина Боманн

— Эй, вот мое пальто! — прервал мои размышления голос брюнетки, которая пришла вместе с Лореном. — Или тебе платят за то, чтобы ты здесь просто торчала, малышка?

Когда она взглянула на меня, ее глаза превратились в узкие щелочки. Очевидно, от нее не укрылось, как смотрел на меня Лорен.

Я молча взяла пальто и протянула ей номерок.

— София, тебе следует быть чуточку любезнее, — сказал ей Лорен.

В ее глазах появился сердитый блеск.

— Любезнее? — Одна из ее выщипанных в тонкую линию бровей взмыла вверх. — Но я ведь была любезной — именно настолько, насколько заслужила эта дикарка из джунглей, которая проделывает взглядом дыры в воздухе.

У меня перехватило дух. Как мне хотелось ответить ей что-то, но слова застряли у меня в горле.

— Не ревнуй, chéri[22], — шутливо сказал Лорен и поцеловал ее в нарумяненную щеку.

Я отвела глаза. Мне не хотелось смотреть на этот спектакль.

— Ты прав, — промурлыкала «chéri». — Эта узкоглазая малышка и вправду не может с нами конкурировать.

С этими словами она вцепилась в руку Лорена. Другая женщина тоже бросила на меня взгляд, но я не могла сказать, что он выражал.

Мне казалось, что злость в моей груди и застрявшие в горле слова мешают мне дышать. Последний раз «узкоглазой» меня называли девочки в «Красном доме».

Элла увидела мое состояние и, стараясь меня успокоить, положила ладонь мне на руку.

— Не обращай внимания, — прошептала она, прежде чем Лорен и его спутницы исчезли на лестнице. — Может быть, завтра у него будет другая женщина.

Но это ничего не меняло — я все равно чувствовала себя оскорбленной. Все же я кивнула и сделала вид, словно все уже забыла.

На самом деле эти слова не давали мне покоя целый вечер. Принимая пальто у очередного гостя, я спрашивала себя, не думает ли он обо мне так же, как спутница Лорена.

Но хуже всего было то, что Лорен даже не упрекнул эту женщину за ее слова. Неужели для него я тоже была дикаркой с узкими глазами? Неужели в прошлый раз, приглашая меня на танец, он хотел лишь посмеяться надо мной? Наверное, так оно и было. Мне следовало радоваться, что я не поддалась на его уговоры. Но все же я чувствовала боль в груди. Если быть честной, Лорен мне нравился. Сегодня же я в нем жестоко разочаровалась.

Я только обрадовалась, когда посетители разошлись. И Элла, и я в этот вечер были очень молчаливыми: каждая из нас была погружена в свои мысли. Моя соседка по комнате даже не захотела заглянуть в бальный зал.

Как ни странно, Лорен снова появился в гардеробе лишь с брюнеткой, и это произошло довольно рано — очевидно, они собирались еще куда-то пойти. А где же была другая женщина?

Элла знаком велела мне принести пальто Лорена, а сама занялась обслуживанием его спутницы. Мы попрощались с ними удивительно немногословно.

Через полчаса в гардеробе появилась вторая спутница Лорена. Очевидно, ее оставили одну.

— Извините за поведение моей подруги, — сказала блондинка с виноватой улыбкой, когда я протянула ей пальто. — Она просто не умеет вести себя иначе.

Очевидно, София избавилась от нее, чтобы завоевать благосклонность Лорена. Или же ее взяли просто из сострадания? Вроде пятого колеса к телеге, как всегда говорила Элла.

Я вежливо улыбнулась в ответ и посмотрела блондинке вслед. Но так и не поняла, что нашел в ней Лорен.

В ту ночь мне приснилась Тхань. Я видела, как она идет куда-то по дороге вверх. Это был день, когда я сообщила ей о своей предстоящей свадьбе. И снова она стояла передо мной, и снова обнимала меня, но ничего не говорила, пока я рассказывала ей о сыне торговца тканями.

Когда я предложила ей убежать из дому, она покачала головой.

— Мы должны остаться здесь, — сказала Тхань глухим голосом, и из уголка ее рта по подбородку побежала кровь. — Иначе нас ожидает смерть.

И в следующее мгновение она без сознания упала к моим ногам. Слишком поздно я заметила, что кто-то появился позади нее. Хансен ухмыльнулся и вытащил нож из тела Тхань.

— Ты следующая, — произнес он и подошел ко мне.

От ужаса я закричала и проснулась. Моя ночная рубашка прилипла к телу, пот стекал по позвоночнику. Я дрожала.

— Что с тобой?

Вспыхнула настольная лампа, стоявшая на тумбочке. Голос Эллы вернул меня к действительности. На мгновение мне показалось, будто я все еще нахожусь в Сайгоне. Как попал туда Хансен, я себя не спрашивала. Меня просто охватил панический страх, из-за того что он появится здесь снова и что его призрак будет преследовать меня, если он все же умер от моего удара.

Когда я ничего не ответила, Элла встала со своей постели и подошла ко мне. Ее теплые руки обняли меня.

— Успокойся, все хорошо, — прошептала она. Только сейчас я заметила, что пла́чу. — Тебе приснился страшный сон, ничего больше.

Да, это действительно был сон, и все же я продолжала плакать, потому что только сейчас поняла, как давно не вспоминала о Тхань. О Тхань, о которой я даже не знала, жива ли она еще. Меня мучило чувство вины. А теперь во сне меня догнали духи прошлого.

Мне было очень трудно успокоиться. Я старалась взять себя в руки, потому что, конечно, Элла станет задавать вопросы о том, что именно меня так расстроило. Но ничего из этого не вышло. Мои всхлипывания перешли в горький плач, и его вызвало не только чувство вины по отношению к Тхань, но и ужасы «Красного дома».

Элла крепко держала меня в объятиях и гладила по голове. Я позволяла ей это делать, потому что нуждалась в утешении. В моей голове не было ни одной светлой мысли.

Через какое-то время мои слезы иссякли и мне очень захотелось спать. Элла вернулась в свою кровать, предварительно вытерев мне нос. В этот момент я поняла, что в ее лице я нашла себе подругу.

На следующее утро я проснулась очень поздно: Элла дала мне возможность выспаться.

— Ты проплакала почти всю ночь, — сказала она, бросив на меня вопросительный взгляд. — Что с тобой случилось? — спросила она затем. — Из-за сна ты бы так не рыдала. У тебя что, любовная тоска или что-то в этом роде?

Элла могла думать только о любви. Наверное, она видела в ней причину любого горя.

— Или ты расстроилась из-за той вороны? — Она фыркнула, а затем покачала головой. — Ты не должна обращать внимание на такие разговоры. Есть люди, которые убеждены в том, что они лучше, чем другие, и к этому нужно привыкнуть. В твоей стране ведь тоже не все обходятся с окружающими как с равными себе, не так ли?

В этом она была права. Но здесь ведь был не Индокитай, в котором правили французы. В Германии я имела право передвигаться так же свободно, как и другие — или все же нет? Меня снова одолели сомнения, но в тот момент я почувствовала руку Эллы на своем плече.