Самая совершенная вещь на свете - Тим Беркхед

И наконец…

На Земле сейчас насчитывается около пяти миллиардов кур-несушек. Один только Китай производит 490 миллиардов яиц в год, США – 90 миллиардов. Этот уровень производства достигнут путем селекции и тщательного контроля окружающей обстановки. В результате одна курица-несушка в промышленном птицеводстве дает сегодня около 300 яиц в год, тогда как у банкивской курицы – дикого предка домашних кур – кладка самки состояла из дюжины яиц. Яйца – важная составляющая и нашего питания, и нашей культуры.

Человек потребляет много куриных яиц: каждый житель Великобритании съедает около 200 штук в год – в целом это составляет 11,5 миллиарда. Они дешевы и питательны, и их потребление поощрялось рекламой, например живучим лозунгом 1950-х гг.: «Катись на работу на яйце» (Go to work on an egg), – Британского совета по маркетингу яиц. В нем подразумевается, что яйцо на завтрак дает хорошее начало дня{335}.

Яйца являются символом плодовитости, более практичным и полезным, чем столь же важные сперматозоиды; почему-то выражение «пасхальный сперматозоид» не обладает подобной привлекательностью. В умеренных областях мира птицы, в том числе домашние на фермерских подворьях в прошлом, начинают размножаться ближе к Пасхе, реагируя на увеличение длины светового дня. Наряду с символикой воплощения новой жизни и возрождения в широком смысле для христиан пасхальное яйцо символизирует воскрешение Христа. Католики окрашивали куриные яйца в красный цвет его крови. Скорлупа символизирует его гробницу, так что, разбивая ее, верующий словно бы открывает выход из нее, разбивание скорлупы – открытие этой гробницы. Но религиозные корни обычаев, связанных с пасхальными яйцами, отступили со временем на второй план, как случалось со многими другими ритуалами. Отчасти это произошло с появлением широко распространенной традиции украшать куриные яйца, зачастую весьма искусно и красочно, а также детской игры «охота за спрятанными яйцами», а более всего – благодаря массовому производству и потреблению шоколадных яиц[70].

Другой знакомый англичанам образ яйца – это Шалтай-Болтай, человек-яйцо, или антропоморфное яйцо. Шалтай-Болтай, впервые появившийся в загадке или в детском стишке в конце 1700-х гг., падает со стены, разбивается, и его уже не удается восстановить в прежнем виде. Изначальный смысл стихотворения утрачен, но, возможно, Шалтай-Болтай отображает в символической форме недолговечность или уязвимость человека, а также трудности переосмысления себя после жизненной катастрофы. Шалтай-Болтай получил второе рождение в книге Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье», написанной в семидесятых годах прошлого века. Там он изображает литературного критика самого худшего пошиба, упражняется в пустословии, которому пытается придать глубокомыслие, с намерением поставить в тупик наивную девочку Алису{336}.

Да я и сам посвятил себя оологии – разделу орнитологии, занятому изучению птичьих яиц. Я исследовал кайр на протяжении сорока лет. К этому меня побуждала главным образом их уязвимость к последствиям загрязнения моря людьми, и ради их охраны я всячески пытался добиться полноценного понимания их биологии, в том числе адаптивных особенностей их яиц. Кайры, которые выглядят не столь симпатичными, как красавцы тупики, и, по мнению многих, менее их нуждаются в охране, в действительности являются краеугольным камнем царства птиц в морской экосистеме Северного полушария. Они занимают ключевое место в морской пищевой цепи. Но каждый год десятки тысяч этих пернатых погибают самой мучительной и ужасной смертью от нефтяного загрязнения океана, и еще большее их количество – в результате изменения климата и перепромысла рыбы. Кайры – наш барометр благополучия природы моря, и если нам не удастся их защитить, продолжая хищнический лов рыбы, не умея предотвращать нефтяное загрязнение и не обращая внимания на изменения климата, то мы почти в буквальном смысле убьем курицу, несущую золотые яйца.

После двадцати пяти лет непрерывного финансирования моего долгосрочного исследования кайр, со стороны правительства Уэльса, оно прекратилось в конце 2013 г. из-за нехватки денег. Проект, посвященный кайрам острова Скомер, умер – одна из множества случайностей в нашем непостоянном мире.

И как только финансирование было урезано, весной 2014 г. несколько страшнейших штормов из сохранившихся в памяти людей – часть нашего меняющегося климата – привели к гибели на западном побережье Европы не менее 50 000 морских птиц. Штормовые условия мешали этим пернатым эффективно кормиться, и наступил их массовый падеж от голода. Событие в печати назвали «катастрофой в мире морских птиц». Около половины трупов принадлежало кайрам. Многие из них носили кольца, которыми их снабдили на Скомере, и я называю их моими птицами в том смысле, что их сохранение – это моя обязанность.

Важная задача – понимание последствий этой катастрофы. Поэтому я вновь обратился к правительству Уэльса, объяснил ситуацию и поинтересовался, не могли бы они пересмотреть свое решение, чтобы восстановить финансирование моего проекта. Я писал статьи о необходимости этого, апеллировал к прессе – но без всякого результата.

К счастью, в самом скором времени мой университет пришел на помощь и предоставил необходимые средства, чтобы я мог завершить полевой сезон 2014 г. и получить представление о том, как подействовала катастрофа на состояние популяции местных кайр. Неудивительно, что главным последствием оказалась чрезвычайно низкая выживаемость птиц в зимний период, к началу которого в живых осталось значительно меньше особей, чем в предыдущие годы. Уже одно это привело к потере многими птицами своих партнеров, с которыми в благоприятных условиях они могли бы поддерживать отношения всю последующую жизнь. Многие особи были вынуждены вновь подыскивать пару и начинать с нуля долгий процесс установления взаимовыгодных партнерских отношений. Нетрудно видеть, что катастрофы вроде упомянутой требуют от популяции нескольких лет для устранения последствий, и изучение того, как именно это происходит, нуждается в финансировании со стороны организаций, заинтересованных в развитии науки.