Их пленница - Мария Устинова

Как я по ним соскучилась… По теплому меху, огромным телам, мышцам, которые выпирали под шкурой, когда я гладила и чесала их. Соскучилась по звериному дыханию и страшным пастям.

Мальчики обтирались об меня, толкая огромными головами. Шершавыми языками трогали плечо и спину. Они любили меня… Любили так же, как я их. Только они любили меня по отдельности, а я двоих сразу. Они всегда были для меня неделимы.

Мои мальчики…

Руслан начал возвращаться первым.

В последний раз обтерся об плечо мордой и направился в тень — к линии деревьев. Пригнул голову, как огромный кот, и отрыгнул первые ошметки биомассы. Избавляясь от веса так же, как взял его, постепенно он утрачивал очертания зверя.

Из тигриного силуэта проступил человеческий, вместо лап в землю упирались растопыренные пальцы. Кирилл настороженно поднял голову, напряг уши, рассматривая брата и тоже встал. Он пошел к деревьям с другой стороны поляны, а я осталась сидеть в листьях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Братья-львы смотрели на меня, а я избегала взглядов.

Не хочу вспоминать наши свидания — в степи и в ресторане, вечера в их номере. Свой выбор я сделала, но все равно благодарна за правду. Если бы они не рассказали, что произошло, я бы подыхала заживо дальше.

Через минуту раздался уставший голос Руслана:

— Твой брат останется здесь, пока мы не убедимся, что все правда, — голос еще хрипел от неполного изменения. — А ты можешь идти. Жди за городом. Если девочка жива, отпустим его до полуночи.

Александр не стал спорить — лучших условий ему не предложат.

— Прости, что не сказал, — сказал он брату. — Буду ждать в условном месте.

Прощаться не стали: Марк только кивнул, мол, скорей уноси ноги.

Я отвернулась, глядя на своих мужчин. Грязных, травмированных в бою. Какие у них теперь отношения, кто знает? Они друг на друга не смотрели и до сих пор действовали порознь. Сплотились ненадолго, чтобы покончить с врагами, но что дальше?..

Словно вторя мыслям, Руслан зашипел на Марка.

— Вставай! К дому!

Мы побрели через лес. По дороге Кир подобрал свои грязные рваные джинсы, натянув, прикрыл наготу. Руслан тоже отыскал свое — только джинсы, ни обуви, ни майки. Оба шли через лес босиком, тихо, как настоящие звери.

Я заметила, как Кир наклонился, разгребая листья, на ходу подобрал нож. Почуял сталь и кровь. Я случайно поймала взгляд, и он порочно улыбнулся.

Мое счастье постепенно росло, заполняя изнутри и рассыпаясь светом — из глаз, улыбки. Я еще не до конца осознала, что все прошло и жизнь возвращается в прежнее русло.

Руслан нашел за теплицей ошейник с цепью, на которой держали Кирилла.

— Посидишь на привязи, — прорычал он, приковывая Марка к железобетонной плите на заднем дворике.

Он отошел к бочке под водостоком. Дубовая, пузатая, она была почти до краев наполнена дождевой водой. Зачерпнул, умылся… В гравий хлынула красная вода. Я отвела взгляд и вернулась на площадку перед домом.

Где-то здесь озеро, а еще неподалеку — моя яблоня.

Я счастливо улыбнулась и глубоко вздохнула. Подставила глаза и руки солнцу, ощутив, как сзади меня обняли. Горячо и страстно, от души. Объятия Зверя. Я вывернулась и рассмеялась — Рус увидит… Снова будет драка, а они и так еле держатся… И перемирие между ними шаткое, вынужденное….

— Не надо, — прошептала я, сладко гладя его ладони.

Гладила и не могла остановиться. Я люблю его… А он одержим мной. Я обернулась, глядя на белые шрамы на груди и свежие рубцы. Его исполосовали когтями… Частично следы поджили, но не полностью.

Кирилл клюнул носом в плечо, как ласковый кот лизнул шею. Стоит Руслану увидеть наши игры, тут же начнется следующий виток драки. А меня ждала дочь… Не хочу, чтобы они вновь рвали друг друга.

Я хотела мира между ними, но не могла примирить.

— Оливия, — губы коснулись шеи с жаром, присущим не влюбленному, а безумцу, и он захрипел. — Ты будешь моей…

Руслан мне то же самое говорил.

Я увернулась от рук, в очередной раз скользнувших по телу. Это было приятно, я хихикала от безрассудного счастья, защищенности, о которой мечтала, от его ласкового рта и ладоней. Но оттолкнула его и побежала по откосу вниз.

На бегу оглянулась: Кир стоял там, глядя на меня бесконечно страстным взглядом. Взглядом животного. Напряг желваки, и бросился следом.

— Будешь моей, — зарычал он. — Сразу, как догоню, так моей и станешь!

Меня подтолкнул его мощный голос, и я побежала быстрее — вниз, к озеру. Быстрей и быстрей, потому что Руслан наверняка нас слышал. И я не хотела думать, что случится, когда оба меня настигнут.

Оставалось надеяться, что я смогу удрать раньше, чем все выйдет из-под контроля.

Беги, Оливия! Надейся, что уйдешь. Мечтай, что настигнут.

Я оглянулась, хохоча.

Кир преследовал меня, давая небольшую фору, чтобы поиграть. На губах безумная улыбка, а глаза стали одержимыми — он был поглощен одной целью. И от осознания, что именно это за цель, сладко прихватывало сердце.

Я побежала по линии, где вода наползала на берег. Взрыла ногами крупный мокрый песок — холодный и тяжелый. Я бежала к лужайке с нашей яблоней. Но Зверь так быстр, что догонит, когда ему надоест забавляться, и свалит на песок.

Я вновь обернулась через плечо: Кир отстал. Он зашел в холодную воду, умылся, а затем нырнул, глубоко погружаясь. Под водой мелькнуло крупное тело.

Во весь опор я побежала к яблоне. Осталось совсем немного времени, чтобы исполнить свою мечту.

Я вскарабкалась по пригорку, помогая руками, выпрямилась и увидела луг, весь в зелено-желтой траве. Местами они побурела и высохла. Раскидистая яблоня была у горизонта. Я безотчетно улыбнулась и бросилась к ней.

Очень быстро исчезли все звуки. Я бежала в полной тишине, какая бывает на природе. Ничем не затуманенная благодать: шелест травы, листьев, даже насекомые стихи в преддверии скорой зимы. Ничего лишнего… Только мой топот и возбужденное дыхание — от бега и предвкушения.