Обреченные стать победителями - Марина Ефиминюк

– Тех самых, которые потом ножками бегают, кушать просят и растут как на дрожжах, – печально вздохнул старый маг. – Еще и печать от пьянства можно сообразить.

– Но я не страдаю пьянством, – ошалела я от щедрого предложения, а заодно от идиотской ситуации.

– Очень жаль, – заключил заклинатель. – У меня правило: если клиент ставит сразу три печати, то четвертая – в подарок.

– Господин заклинатель, а можно сегодня только от курения, – проговорил Илай, с трудом сохранявший серьезность. – Мне. Я доплачу за внеурочную работу.

– Ах, так это вы решили пристраститься к здоровому образу жизни. – Старик поскучнел. – По двойному тарифу.

– Естественно, – обаятельно улыбнулся заядлый курильщик, вставший на путь выздоровления.

Когда мы входили в дом, я тихо спросила:

– Говоря бегают и кушать просят, он кого имел в виду? Кустик, что ли?

– Ага, – хмыкнул Илай. – Цветущие кусты жизни.

– Божечки!

Смущаться постфактум было глупо, поэтому я просто мысленно ругнулась нехорошим словом, в тысячный раз нарушив данный в начале учебного года зарок.

– Девушка будет присутствовать на магическом ритуале? – над стеклышками очков строго посмотрел заклинатель.

– Девушка воздержится, – буркнула я и выразительно плюхнулась на истерично скрипнувший стул.

– Молодой человек, вы хорошо подумали? – начали пытать Илая. – Потом снять печать будет дороже.

– Ее можно снять? – возмутилась я, не дав молодому человеку открыть рот. – А такая, чтобы не снималась существует?

Так и знала, что дело нечисто! Слишком просто он согласился избавиться от пагубной привычки!

– Кто платит, тот заказывает музыку, – развел руками заклинатель.

Илай что-то хотел вставить, но я немедленно выпалила:

– Доплачу!

– Ведьма, – буркнул он.

– Печать для усмирения нрава тоже можно поставить, – оживился маг, неожиданно в начале девятого получивший двух горяченьких клиентов с целым букетом пагубных привычек и отвратительных черт характера. Просто золотая жила, а не клиенты!

– Хорошая идея, – кровожадно улыбнулся Илай. – Скидочку сделаете?

– И тюкнете ему на лоб! – рявкнула я. – Вы всех сильно обяжите. Спасибо, что предложили. Про скидку не забудьте!

Но последнее наставление они уже не услышали, дверь в соседнюю комнату закрылась, а я осталась в тесной приемной с блеклой тканью на стенах.

Некоторое время разглядывала трещащий светильник, потом заметила на высоком столике ворох объявлений об услугах «профессионального заклинателя с сорокалетним стажем», такие обычно привешивали на столбы и заборы. Прислушавшись, не собираются ли мужчины вернуться, я быстро сцапала листовку, сложила и убрала в напоясный кошель. Не поймите неправильно, на всякий случай. Девушка должна быть предусмотрительной.

Илай пробыл у мага не больше десяти минут. Он вышел и начал немедленно надевать пальто.

– Поставил? – с подозрением уточнила я, как будто действительно волновалась, а не обманул ли.

– Хочешь проверить? – с неожиданной охотой он снова вытряхнулся из пальто, задрал правый рукав и продемонстрировал мне внутреннюю сторону предплечья без каких-либо знаков.

– Какая замечательная печать! Незаметная только, – хмыкнула я, но все-таки подошла и с любопытством исследователя аккуратно пальцем провела по бледной коже с выпуклыми прожилками вен. В том месте, где заклинатель поставил метку, вдруг вспыхнул зеленоватым цветом мудреный знак, силуэтом напоминающий паука.

– Смотри-ка, не соврал, – стараясь скрыть смущение от этого неожиданно-интимного прикосновения к мужской руке, съязвила я и немедленно, чтобы совершенно точно никто не заметил, что ведьма в замешательстве, поступила как натуральная ведьма – ткнула в печать кончиком пальца.

– Боже мой, Эден! Ты зачем в меня пальцем тычешь? – поморщился Илай от боли. – Я не статуя!

– Очень, очень жаль, – наигранно вздохнула я. – Статуи просто стоят и загадочно молчат. Тебе бы пошло. Не узнавал, у заклинателя есть печать немоты?

– И я уже готов ее тебе оплатить, – пригрозил он.

До академии доехали на кебе и благополучно успели до закрытия ворот. Дождь усилился и хлестал по въездной площади, ледяной ветер продувал до костей, а мы, держась за руки, неторопливо дошли до здания общежития, прикрытые магией от буйствующей стихии.

В выходные дни лестницы и пролеты были безлюдны, коридоры пусты и окутаны полумраком. Смотритель специально приглушал светильники для экономии магических светляков, нет-нет, но норовивших потухнуть. Илай, выказывая удивительные манеры, проводил меня двери. В закутке как всегда царила темнота, видимо, лампа мне не светила до самого выпуска. При том, в прямом и переносном значении этого слова.

Я полезла в напоясный кошель за ключом и… сложенное вчетверо объявление о возможности хитро предупредить всякие жизненные «неожиданности» – выпало. Недолго думая, придавила листовку ботинком и начала с деятельным видом совать ключ в замочную скважину. Обычно попадала с первого раза, но после долгой прогулки руки замерзли и меткость несколько увяла.

– У тебя из сумочки выпала бумажка, – проговорил Илай.

– Тебе показалось, – отмахнулась я. Божечки, зачем ты сделал его таким глазастым? Нет бы одарить куриной слепотой.

– И ты на нее наступила.

– Да не может быть!

– Подвинься, – сдвинул он меня и лично поднял объявление. На губах моментально вспыхнула ехидная усмешечка знакомого белобрысого придурка.

– Я взяла листовку для тебя! – вывернула я. – Подумала, мало ли твоим девушкам пригодится. Знаешь, жизнь длинная, учеба долгая, а кому хочется, чтобы неожиданности начали бегать и просить есть…

– Какая предусмотрительность, – протянул он, помахав листочком.

– Забирай-забирай, – кивнула я. – Потом спасибо скажешь.

Божечки, да что этот замок никак не отпирается? Замок, не видишь, мы сейчас с девичьей гордостью скончаемся от конфуза. Гордость уже издает предсмертные хрипы!

Неожиданно Илай накрыл мою руку ладонью, заставив замереть.

– Не нервничай.

Он отпер замок, открыл дверь. Я юркнула в комнату и с вящим ужасом обнаружила страшный хаос. На подоконнике тускло горела приглушенная лампа. Свет приходилось оставлять из-за нервного кустика-зубастика, чтобы во мраке он не решил, будто наступил конец свет, и не мигрировал в какой-нибудь укромный уголок. В общем, скрыть бардак благородными потемками было невозможно даже теоретически, а после сборов остались натуральные руины.