За Уральским Камнем - Сергей Жук

Звуки дутара, гиджака, танбура, бубна сливались в единое звучание, и слышалось то шуршание листвы, то горное эхо, то журчание воды.

Звучит дутар,

Печалится, смеется,

И вижу я —

То ночь и степь,

То солнце

И выжженные зноем

Небеса,

А то вдруг слышу

Птичьи голоса.

Кальян и вино кружили голову. Заиграла танцевальная музыка. Девушки по очереди стали входить в зал и, кружась в восточном танце, двигаться вокруг господина, со всех сторон показывая свои достоинства и прелести. Открытые лица светились улыбками и страстными взглядами. Гибкое тело, чуть прикрытое тончайшим шелком, будоражило кровь. Этот калейдоскоп красавиц кружил голову сильнее любого вина. Насладившись танцем и красотой очередной наложницы, Тимур делал знак, и девушка присаживалась к достархану. Вскоре у просторного достархана стало тесно, девушкам пришлось устраиваться, где придется.

— Этот евнух глупее осла! — начал сердиться Тимур. — Такое количество девушек надо было принимать в саду!

Но тут вошла последняя наложница. Эта девушка сразу привлекла внимание молодого господина. Особым мастерством восточного танца она не владела, но ее грация была удивительной. Сила, гибкость, нежность, благородство объединились в этой наложнице. Светлые волосы прихвачены венком из фиалок, те изумительно сочетались с голубыми глазами. Эти глаза смотрели на Тимура не испуганно, не страстно или заигрывающе, тот взгляд был добрым, спокойным и задумчивым. Он, отложив кальян, не отрываясь, смотрел на наложницу. Тимур ощутил к ней что-то неуловимо родное и близкое. Господин не подавал знака, и девушка продолжала кружиться в танце. Ее движения пополнились новыми фигурами, а танец плавно стал совершенно другим и незнакомым. То был танец ее матери и бабушки. Наблюдая это исполнение странного танца, ни у кого не возникло сомнения, что это совершенство, и даже не вызвало удивления, как чужая музыка соединилась с чужим танцем.

Тимур завороженно смотрел на девушку, та продолжала кружиться в танце легко и привычно. На родине, на молодежных игрищах, она была первой. Всю ночь напролет могла танцевать, не чувствуя усталости.

Курбан оказался не таким глупым, и на этот раз сумел угодить хозяину. Все это время он тайно наблюдал за происходящим, и когда Тимур любовался варварским танцем, сумел незаметно вывести из зала всех остальных девушек.

— Дальше пускай сами разбираются! — решил евнух и удалился в гарем вместе с наложницами.

Город Москва. То же время.

Служанка Софья, крепостная девка князя Черкасского, среди бела дня прибиралась в палатах. Вот уже битый час, как скребет и подметает полы, все крутится около двери князя Петра. Там опочивальня молодого князя, и он сейчас один, видимо, решил отдохнуть, а может, и захворал.

Сильно глянулся он Софье, сохла по нему девка. Сейчас она представляла, как Петр, раскинув обнаженные сильные руки, спит у себя на кровати. Непреодолимое желание увидеть это заставило девку приоткрыть дверь и заглянуть в спальню. То, что она увидела, соответствовало ее воображению.

Полюбовавшись на спящего Петра, она уже хотела прикрыть дверь, как услышала его стон, тихий, но очень волнительный.

«Неужели князь Петр захворал? — подумала Софья. — А вдруг у него жар и ему немощно?»

Это уже был серьезный повод, чтобы зайти в опочивальню, что она незамедлительно и сделала, причем не забыв прикрыть за собой дверь.

Петр продолжал постанывать во сне и что-то невнятно бормотать. Все признаки хвори налицо, и Софья, присев на край кровати, приложила руку ко лбу князя.

«Жара вроде нет», — подумала девка и, не сдержавшись, погладила плечо Петра.

Тот перестал стонать и затих. Софья, чтобы продлить мгновение, продолжала сидеть у изголовья, держа руку на груди князя. Тот явно спал, но дыхание было прерывистым. Бесстыдные фантазии бурно терзали хорошенькую головку. Петр пошевелился, но глаза продолжали быть закрытыми. Он обнял девушку и привлек к себе. Ее фантазии неожиданно стали воплощаться в реальность. Молодой князь действовал подсознательно. Софья не сопротивлялась, полностью отдавшись мужским ласкам.

Бессознательная, но полноценная страсть продолжалась до тех пор, пока не насытились молодые тела. Князь затих. Девке надо бы сейчас убежать, скрыться, да куда там! Руки князя продолжали удерживать ее в объятиях. Так они и перешли в реальность.

Князь выходил из транса. Видения на этот раз превзошли все ожидания. Он видел гарем, танцующих наложниц, а затем любовная страсть, безумная, чувственная и осязаемая.

Петр открыл глаза. Прямо на него в упор смотрело миловидное существо, лежащее на одной подушке с ним. Полуобнаженное тело девушки покоилось в его объятиях. Глаза ее широко открыты, взгляд удивленный и испуганный.

— Ты кто? — спросил Петр, еще не осознав случившееся.

— Я, княжич, ваша горничная девка, Софья.

— А как сюда попала?

— В хоромах подметала, полы скребла, а тут вы стонете. Я помочь хотела, — произнесла Софья и заплакала.

— Да не реви ты! Что уж теперь! — сказал князь, успокаивая девку, потом улыбнулся и добавил: — Давай беги отсюда.

Город Самарканд. То же время.

Наступило утро, улеглись страсти. Утомленная ласками наложница спала. Это не танцы отплясывать, тут другая подготовка нужна. Тимур сидел рядом и любовался дивчиной.

«Диво дивное! — думал он. — Кто она? Как ее имя? Словом ведь не успели обмолвиться!»

Видимо, он произнес вслух, и, услышав господина, наложница проснулась, села рядом с Тимуром и произнесла:

— Меня зовут Оксана. Я русская, боярская дочь. Родом из города Суздаля. Когда налетели татары, я с подругами собирала землянику. Захлестнули нас арканами и кинули в седла. Батюшка и брат были недалеко, но не успели прийти на помощь.

— А ты была в Москве? — спросил Тимур.

— Да, ездили в Москву на ярмарку, а нынче на Масленицу. Ох уж весело было! Куклы, скоморохи, а какие там пряники!

— А я тоже русский, только наполовину. Мой отец русский князь.

— Значит, ты русский! У нас считается по отцу! А говоришь по-нашему очень плохо, хуже татарина.

Оксана рассмеялась, обнажив красивые белые зубы. Несмотря на наготу, она не стеснялась Тимура и чувствовала себя с ним легко. Обучение в гареме, видимо, не прошло даром. Он был ее господином, и к тому же нравился ей.

— Я хочу знать русский язык не хуже тебя. Будешь со мной заниматься?

— Наложницу не спрашивают, ею повелевают. Желание господина для меня закон, — покорно молвила Оксана.

Ноябрь 1628 года. Сибирский тракт.