По обе стороны фронтира - Алексей Волков

И бьющий в нос резкий запах конского пота, а перед глазами – расплывчатая мелькающая земля. Да гул крови в ушах. Скоро, кажется, хлынет через нос.

Кончится ли когда-нибудь бесконечная пытка или он так и помрет, перекинутый через круп степной лошади?

Закончилась, но лишь через вечность. Кюхля сквозь помутненное сознание кое-как осознал, что налетчики подъехали к кому-то, наверняка к каким-то своим подельникам, остановились, а затем чиновника незамысловато сбросили с лошади прочь.

Удар получился такой, что вышибло дух. Лучше бы вообще убило! Хоть не мучиться больше!

Кто-то, оказавшийся рядом, перевернул скукожившегося Кюхлю на спину. Прозвучал голос на незнакомом языке. Кажется, что-то спрашивали, но коль непонятен вопрос, есть ли смысл рассчитывать на ответ?

Без того близорукие глаза припорошило пылью. Вопрошающий нагнулся, явив Кюхле широкоскулое лицо с парой шрамов. Голова индейца была покрыта бизоньей шкурой с торчащими рогами.

Кто-то из аборигенов предпочитал подобный головной убор, в отличие от более распространенных орлиных перьев, но кто?

Во рту пересохло. Язык стал шершавым, огромным, не помещающимся внутри. И раскалывалась голова. Одна боль, не позволяющая шевельнуться мысли.

Вильгельм не смог сдержать стона.

Индеец небрежно бросил пару слов в сторону, принял от кого-то кожаный бурдюк, наклонил.

Вода тоненькой струйкой полилась в рот Кюхли. Часть проливалась мимо, стекала по щекам и подбородку, но что-то попадало в горло.

Стало легче. Ненамного. Боль никуда не ушла, лишь пропала сухость и хоть немного уменьшилась жажда. Будь у Вильгельма силы, припал бы к хранилищу воды и пил, пил, пил…

Сил не было, а руки оставались связанными. Словно индейцы опасались попавшего к ним долговязого худого мужчину в грязном дорожном сюртуке.

В руке индейца сверкнула сталь. Кюхля невольно попятился, однако лезвие коснулось лишь веревок.

Теперь Вильгельм был освобожден от пут, но только в этом ли заключается свобода? Даже были бы силы, куда бежать?

Тело ныло, руки и ноги затекли. Кюхля все же поднялся, пошатываясь, продолжая ощущать головокружение и все же машинально стараясь выпрямиться.

Пенсне куда-то пропало. Без него картина была не та, неясной, смутноватой, словно приходилось смотреть сквозь толщу воды. Даже так ясно было: здесь находится минимум человек тридцать индейцев. Кюхля не привык определять число людей на глаз. Да еще повсюду были лошади, и оттого чиновнику казалось, будто он вообще попал в какое-то столпотворение. Хотя неоднократно бывал и даже жил в Санкт-Петербурге, где уж население действительно велико. А уж во времена праздников и разных гуляний, когда собирались толпы…

Но тридцать противников, двадцать или сорок – какая разница?

Опять прозвучал вопрос. На этот раз задал его другой, и, кажется, прозвучало несколько смутно знакомых слов.

Если бы еще не болела голова!

Налетчики поняли состояние Кюхли и просто оставили его в покое. Мужчина сразу уселся где стоял, без мыслей, устало до отупения.

Уже чуть позже дошло, спрашивали на ломаном испанском. Язык Кюхля кое-как знал, он был вообще сравнительно способен к чужой речи, хотя, когда говорят с таким акцентом, тут и здоровому понять мудрено.

Даже сидеть оказалось трудно. Пришлось лечь прямо на землю, а там, к счастью, накатило беспамятство.

Когда Кюхля очнулся в первый раз, уже стемнело. Неподалеку бросал отсветы большой костер. От него доносились громкие голоса, порою вообще перекрывавшиеся дружным громким ревом. Тело затекло от непривычного лежания на неровностях. Вдобавок стало заметно прохладнее, и Кюхлю бил озноб. Голова тоже не прошла. Как прежде, подташнивало.

Разобрать в темноте что-либо Вильгельм не мог, но, кажется, его не охраняли. Куда уйдешь пешком в прерии?

Не охраняли – не значит, что совсем не наблюдали. Спустя какое-то время к сидящему Кюхле придвинулись силуэты, вложили что-то в руку. Вложенное оказалось куском мяса, и пленник машинально сжевал его, не чувствуя вкуса, просто как пищу, необходимую его организму.

Может, и хорошо, что не чувствовал. Вряд ли бывшему лицеисту и нынешнему чиновнику, пусть небольшого ранга, понравилась бы местная походная стряпня.

На этот раз Кюхельбекеру даже удалось понять смысл нескольких прозвучавших вопросов. Один из индейцев явно имел дела с испанцами, наверно, с команчеро, и на некоем подобии их языка попытался выяснить у пленника, откуда тот взялся посреди ничейных земель. Индейцы были наблюдательны. Трофеи подсказали – путешественники перед встречей ехали недолго, рассчитывая на скорое возвращение не то в поселение, не то в лагерь. Просто судя по поклаже, даже самый отчаянный человек ТАК в путь бы не пустился.

– Не знаю я обратной дороги, – искренне признался Кюхля. – Мой спутник знал. – А затем уже счел нужным немного приукрасить: – Нас здесь большой отряд. Полная сотня воинов.

Сотня воинов звучала солидно. Вряд ли индейцы захотят с ней связываться. Следовательно, хотя бы товарищи по путешествию окажутся в безопасности.

Большего Кюхля не сказал. Побоялся, что собеседники услышат в голосе фальшь и начнут рыскать в окрестностях в поисках остальных путешественников. Да и голова с ее непреходящей болью мешала разговорам.

– Сотня воинов? – уточнил у костра Бьющий Орел.

– Он так сказал, – подтвердил Быстрый Конь. Тот самый, который действительно порою выступал в качестве переводчика при торговле с жителями Нью-Мексико и потому знал их речь.

Сотня воинов было много. Когда в набег на сей раз пошло всего лишь шесть полных рук воинов, встреча с таким количеством противников не сулила добра. И даже славы, ибо откуда слава, когда некому станет рассказывать о последнем подвиге?

Торговец с диковинным именем Джонсон пообещал неплохую цену за каждый скальп бледнолицых. Лишь бы бледнолицые были из Тешаса или Нью-Мексико.

После общения с духами Бьющий Орел решил рискнуть. Результаты последнего похода в Тешас были сомнительны. Взята неплохая добыча, только уж очень много воинов не вернулись к родному племени. Потому вождю просто необходим был весомый успех и по возможности без потерь. Много воинов с собой взять было нельзя; Большая Охота продолжалась, однако и малым отрядом порою удается добиться многого.

В Тешасе возвращения команчей могли ждать. Кроме того, племя откочевало, сместившись значительно западнее. Значит, для налета следовало выбрать другую территорию. Там как раз проходила одна из дорог бледнолицых, путь из Мексики в Калифорнию, и Орел решил воспользоваться этим. Если расположиться где-нибудь в стороне, а затем время от времени совершать поездки к тракту, добиться можно многого. Найти неплохие места для засад, и добыча сама поплывет в руки. Несколько дней, а затем можно стремительно продвинуться вдоль дороги, уничтожая мелкие поселения, где бледнолицые меняют лошадей. После чего так же быстро раствориться в прерии и вернуться к племени, пока еще не закончилась Охота.