Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - Валерий Карышев

Когда Александра подвели к железной двери с № 168, у него даже перехватило дыхание, пульс участился. Он очень волновался, невольно зажмурил глаза.

Конвоир повернул ключ в замке, отодвинул засов и открыл дверь. Александр увидел темное помещение с тусклыми лампами. Воздух здесь был необыкновенно спертый. На «шконках» лежали люди. Многие спали, но несколько человек смотрели телевизоры. В камере их стояло два — цветной в одном углу и черно-белый в другом. Еще несколько человек сидели в стороне и разговаривали между собой, а четверо — за столом, играя то ли в нарды, то ли в домино.

Конвоир слегка подтолкнул Александра, тот вошел в камеру и остановился у порога, оглядывая помещение. Это была комната около 50 квадратных метров. В ней находилось 70–80 человек. Почти все «шконки» были заняты. Два небольших окна, расположенных наверху, были закрыты решеткой. С правой стороны была параша, недалеко от нее — умывальник. «Шконки» были трехъярусными. Многие «шконки» были закрыты чем-то напоминающим ширмы. Везде были протянуты веревки, на которых сушились рубашки, майки, тельняшки, белье. Некоторые «шконки» были украшены вырезками из журналов, какими-то плакатами, старыми календарями с изображениями японских девушек в купальниках.

Александр в растерянности остановился, никто не обращал на него внимания — каждый занимался своим делом. Вдруг со «шконки» в противоположном углу встал паренек небольшого роста, стриженый, в спортивном костюме, не спеша подошел к Александру и спросил:

— Как тебя зовут?

Александр назвался.

— Откуда?

— Из Москвы.

— По какой статье?

Александр назвал статью.

— Первый раз?

— Первый.

— Вижу. Ладно, проходи, не тушуйся. Присядь пока на эту «шконку», — парень махнул рукой. — Как видишь, у нас со спальными местами проблема, так что спать будешь в три смены. Тебе потом все объяснят. Давно с воли?

— Три недели.

— Все это время на карантине сидел?

— В ментовке, потом на карантине.

— Все ясно. Ладно, проходи, садись.

Александр просидел на «шконке» почти всю ночь. К нему никто не подошел, никто им не интересовался.

Утром, часов в шесть, жизнь в камере возобновилась. Кто-то пошел умываться, кто-то — в туалет. Зазвучала «Европа плюс». Некоторые продолжали лежать на «шконках».

Вскоре в воздухе запахло едой — видимо, заработала кухня.

Завтрак не заставил себя долго ждать. Открылось окошко, затем — дверь, и в камеру въехала небольшая тележка, на которой стояло несколько кастрюль.

После завтрака всю камеру вызвали на прогулку. Заключенных сопровождали несколько конвоиров.

На свежем воздухе занимались кто чем: кто-то курил, кто-то просто ходил, кто-то занимался физическими упражнениями — отжимался, подтягивался… Камера сразу же была разбита на несколько отсеков, и каждый должен был находиться в своем.

Накрапывал мелкий дождик, но Александр был рад тому, что он в какой-то степени был на воле.

Прогулка длилась около сорока минут. Потом раздалась команда конвоира: «Камера, прогулка окончена!» Всех снова сгруппировали и повели обратно в камеру.

Когда пришли в камеру, Александр заметил, что в камере был шмон. Все вещи были разбросаны, матрасы перевернуты. Каждый поднимал только свои вещи, ворча и проклиная всех ментов.

Затем кто-то сказал:

— Аэробика начинается!

Почти все обитатели камеры прилипли к экранам телевизоров. Там началась утренняя гимнастика. Женщины, одетые в спортивные облегающие купальники, настолько привлекали заключенных, что каждый из них старался обсудить какую-либо из них.

Александр не стал смотреть телевизор, а сел немного в стороне, продолжая осматриваться и наблюдать за заключенными.

Когда передача закончилась, к нему подошел невысокий парень и сказал:

— Ну, здорово, браток, давай знакомиться.

Александр назвал свое имя.

— А я — Васек, — сказал парень. — Первый раз?

— Первый.

— Не тушуйся! Здесь тоже жить можно. Главное — правильно себя поставить, — шепотом добавил Васек. — Сейчас «смотрящий» придет, тебе надо ему представиться.

Действительно, минут через пятнадцать пришел «смотрящий». Дверь в камеру открылась, вошел мужчина лет тридцати — тридцати пяти, в дорогом спортивном костюме, с развитыми мускулами, толстой шеей, коротко стриженный. Спокойной, уверенной походкой он подошел к столу и опустился на скамью. К нему тут же подсели несколько человек и стали что-то шептать на ухо. Время от времени он кивал, иногда переспрашивал.

«Смотрящий» был заключенным, получившим девять лет, и готовился отправиться на этап. У него это была вторая ходка. Бригадир то ли одинцовской, то ли подольской преступной группировки, он сразу завоевал тюремный авторитет. Кроме того, он знал сидящих в сизо воров, с которыми поддерживал связь через «малявы». Ими он и был поставлен «смотрящим» на камеру.

К Александру подошли ребята и сказали:

— Поговори со «смотрящим».

Александр встал, подошел, поздоровался и представился. «Смотрящий», равнодушно посмотрев на него, переспросил, как зовут, откуда.

— Из Москвы, — ответил Александр.

— Где живешь?

Александр назвал район.

— Кого знаешь в своем районе?

Александр пожал плечами:

— В каком смысле?

— В прямом — из братвы кого знаешь? С кем работаешь?

Александр ответил, что слышал некоторые имена авторитетов, и назвал их.

— Первый раз? — спросил «смотрящий».

— Первый, — ответил Александр.

— Законы «хаты» знаешь?

Александр знал, что существуют неписаные законы тюрьмы. Практически со всеми он уже был ознакомлен, поэтому кивнул головой.

— Значит, дальше, парень, все зависит только от тебя, — закончил «смотрящий». — Каждый выбирает свою дорогу. Через некоторое время мы проверим тебя и увидим, кто ты такой. А пока тебе покажут «шконку». Наши законы нарушать запрещено. За каждое нарушение придется отвечать. Понял меня?

Александр утвердительно кивнул и отошел от «смотрящего».

Вскоре к нему подошел Васек.

— Пора тебе определяться, в какую семью входить. Хочешь в нашу? Я переговорил с ребятами, они не против.

Ужинал Александр уже со своей новой семьей. Она состояла из семи человек. В основном это были молодые ребята. Они старались не давать друг друга в обиду.

…Прошло три дня. Александр немного обжился, успокоился. Он уже знал распорядок жизни в камере — подъем, просмотр телевизора, — впрочем, телевизор работал почти целые сутки, выключался только ночью, на три-четыре часа, когда не работала ни одна программа, — кто-то качался, отжимался, занимался гимнастикой, кто-то играл, кто-то лепил фигурки из хлеба и раскрашивал их потом фломастерами (так называемый тюремный «китч»).