Призрак Адора - Том Шервуд

Поднявшись на гребень скалы, я оглянулся. Нет, немало есть отважных голов у пиратов. По гавани медленно двигались две шлюпки, растянув между собой длинную полосу рыболовной сети. Ищут “Дукат”! Право, как дети.

Прыгнул вперёд и в кратчайший, невидимый миг выхватил оружие Слон: из стен зарослей вышли чернокожие воины Тамбы.

– Молодец, Слон! – громко выкрикнул я, пресекая возможное веселье и насмешки. – Быстро двигаешься. Но это свои.

У африканцев были с собой две лошади. На одной немедленно умчался в лагерь вестовой, на вторую положили Ноха.

– Редкий зверь в Адоре, – сообщил мне Слон, шмякнув лошадь пятернёй по горячему влажному крупу. – И дорогой.

– Лошадь – дорогое животное?

– Очень. Корабли их не привозят. Слишком много воды выпивают. Даже если везут на заказ – как только команда сочтёт, что воды мало – лошадь идёт на мясо. У нас их всего три, и две из них – у Гэри. У Августа пара. А у Джо Жабы, говорят, целых полдюжины…

Были лошади у Джо Жабы. Много чего у него было. Жаль, что жизнь его пока ещё при нём. Много злого приходится ждать.

Я оставил Готлиба у начала тропы: ночью он должен добраться до Ямы и подготовить корабль к нашему возвращению.

А вернулись мы очень быстро. Забот было немного: похоронить Ноха да забрать с собой бывшую пленницу, дочь далёкой, снежной страны. Тамба же озадачил меня решительным отказом вернуться домой. Из его длинных и сбивчивых объяснений я понял, что его и всех, кто был с ним, не просто захватили пираты, занятые продажей рабов. За бочонок вина и лоскут красного шёлка их продал тем самым пиратам вождь их племени, и никто не может поручиться за то, что он не продаст их ещё раз, случись им вернуться. Тамба и его люди обратились ко мне с просьбой разрешить им остаться в империи Джо Жабы. Они хотели остаться здесь навсегда. Часть плантаций предполагалось отвести под маис и фасоль, а пока продолжить изготавливать тростниковый ром и обменивать его на продукты в Адоре. Меня поразило то, что у забитых, затравленных, несчастных людей не возникло и мысли продавать понемногу ценности из сокровищ Джованьолли и тем жить. Нет, они желали трудиться и питать себя лишь трудом своих рук.

Для меня это упрощало дело. Можно было не плыть к Африке. Можно было сразу отправляться за Корвином. Аравийское море, затем – Персидский залив и потом – вверх по Тигру, в Багдад.

Итак, мы похоронили Ноха – вместе с теми, кого отняли у нас недавние схватки, – прихватили сундучок золота и – все бумаги Джо Жабы. Основную же кучу сокровищ я поручил Тамбе надёжно спрятать в горах и хранить, – до тех пор, пока на пути моём не встретится кто-нибудь, кто мне подскажет, что с ними делать.

Дела наши были завершены. Оставалось лишь отвезти спасённую женщину в Город, чтобы поручить её заботам Августа. Я приготовил мешочек с золотом и для неё – сумму достаточную, чтобы она смогла выбраться из Адора и доплыть до земель Большого мира в том случае, если этот самый Большой мир не позволит мне вернуться за ней. Поход на Багдад – судьба тёмная.

Ночью, – опять ночью, – мы спустились с плато, сели в шлюпку и, прокравшись меж безмолвных разбойничьих кораблей по спящей гавани, вошли в устье реки. Я высадил на пиратский берег Слона – для дела, известного мне и ему. Матросы, подгоняемые свирепым шёпотом Бариля, принялись заполнять пресной водой погруженные в шлюпку пустые бочки, а наша дама и сопровождающие её капитан “Дуката”, Готлиб и Тай поднялись по каменным ступеням к воротам. В знакомом уже зале нас ждал сонный, но радостно улыбающийся Властелин: нет, не дремлет его ночная стража!

Мы не долго прощались: ложился туман. Нужно было успеть под его спасительным покровом добраться до корабельного кладбища. Но Август не отпустил нас так просто. Монахи и воины Легиона проворно погрузили к нам трёх забитых свиней и целый ряд корзин со свежей зеленью и фруктами. За это стоило быть благодарным: команда давно уже не видела хорошей пищи.

А перед тем наша шлюпка пристала к берегу Дикого Поля, и в неё забрались запыхавшийся Слон, и с ним – ещё трое кряжистых, крепких пиратов. Он их представил:

– Клетчатый Сэм, Илион Грог и Точило. Ручаюсь за всех головой.

– Илион Грог? – переспросил я, припоминая. – Поклонник маленькой Гэри?

– С вашего позволения, сэр, – почтительно ответил он, – да, был таким. Пока вы не показали мне, с какой лёгкостью можно ею пренебречь.

– Но, Илион, – я поднял вверх палец и трагично, и многозначительно проговорил: – Если быть честным, то не с такой уж и лёгкостью…

Это была ошибка. Все, находящиеся в шлюпке, дали вдруг вдоль по сонной гавани такого хохоту, что на ближайшем к нам темнеющем корабле спешно стали зажигать бортовые огни. Стонал, обхватив голову руками, скорчившийся у весла Готлиб. Выпучив глаза и раззявив пасть, тряс бородой Точило. Бариль, испуганно взмахивающий руками, повелевая молчать, не мог вымолвить ни слова, а только икал, задыхаясь. В разинутые в диком хохоте рты втягивались и пропадали там синие нити тумана. Конечно же, очень скоро заставили себя замолчать, но ещё долго плыли, то хрюкая в сгиб локтя, то закусывая губы.

Шлюпка, загруженная продуктами, бочками и людьми, глубоко сидела в воде, и проход в стене Ямы искали весьма осторожно, так как любое столкновение со скалой могло её потопить. Тут я опять засмеялся: впереди послышался слабый крик перепёлки. Да, Стоун послал на проход людей, и нас ждут, но здесь, в тропиках, подавать сигнал криком птицы, живущей в Англии, – это нужно придумать!

Но вот наконец и оно – наше дарованное океаном и Небом убежище. У новых матросов от суеверного страха перекосило лица, когда мимо нас чёрными призраками стали двигаться силуэты мёртвых судов. Вдруг на одном – небольшой огонёк: фонарь проблеснул в окошечке квартердека. “Дукат”! Мы поднялись на палубу – и здесь уже замер и я. Немыми и тёмными истуканами замерли две шеренги людей. Вскинутое и неподвижно застывшее, и бледно горящее в подкрашенном луною тумане оружие. Стоун, в полном параде, с обнажённою шпагой, – но босиком! – невесомо пронёс себя вдоль строя и отчеканил отчётливым шёпотом:

– Мистер Том! Жили без происшествий! Матросы здоровы!

Ах, как мне хотелось броситься и обнять его, и воскликнуть: “Здравствуй, друг!” Но со мной были новые люди, чужие, вчерашние пираты, и для них нужно было сохранить магию порядка и власти. Я просто отсалютовал ему, а потом, стараясь тихо ступать, пошёл по родной палубе, пожимая руки всем остальным. Лишь шептал, кривя губы:

– Здравствуйте, братцы… Адамс. Лис. Леонард. Оллиройс. Сэм Гарпун. Рэндальф. Робертсон… Здравствуйте все.

Дело сработано наполовину. Эдд-то на корабле, а вот Корвин – в каком-то Багдаде. Что ж, до Аравии отсюда – рукой подать. Придём и туда. Тем более что из таких переделок выбрались, каких больше никогда уж не будет. Вот только дождёмся вечера. Можно, конечно, выйти из Ямы и утром. Выйти, вильнуть по проходу, соединяющему гавань Адора с открытым океаном. Нас, конечно, увидят и метнутся в погоню, но, пока станут крутить шпили, поднимая тяжёлые якоря, мы уже подставим под ветер все свои паруса. С другой стороны, зачем дразнить ос в их осином гнезде? Зачем без нужды злить без того уже разозлённых пиратов, признанных мастеров погони и абордажа? День переждём. Выйдем под вечер. Ночью погони у них не получится. Погасим все бортовые огни – и просто исчезнем. Неприятно, конечно, сидеть лишний день перед самым их носом. Но не зря говорил Тимур Тамерлан[22]: “Храбрость – это терпение в опасной ситуации”. Я поделился всеми этими соображениями с друзьями, и мы согласно решили: ещё день потерпим.