Вор - Александра Лисина

Но откуда оно взялось у испуганно вытаращившей глаза крысы?

Нашла? Украла? Но где и когда, если последние два дня она не покидала дом?!

Тогда, может, у Макса в подвалах был неучтенный тайник? Да ну, его бы мои улишши давно вынюхали. У них на драгоценности просто бесподобное чутье.

Я грозно воззрился на притихшую Пакость, и тут она, окончательно сжавшись, вдруг приподняла хвост и… выронила из-под него еще один бриллиант! Самый настоящий! Круглый, играющий десятками граней, безупречный! Который прямо у меня на глазах шлепнулся в варенье и начал медленно в нем тонуть.

– Что за?..

– Оле-е-ег… – вдруг восхищенно прошептал вездесущий Макс. – Я, кажется, знаю, что за артефакт тебе достался!

– Гадящая бриллиантами крыса? – раздраженно буркнул я.

– Не-е-ет. Она не просто ими гадит! Она их… ну… производит!

– Из чего?

– Да из всего! Понимаешь?! Все, что она ни сожрет, твоя крыса переводит в слезы Аимы! Это… это невероятно! Знаешь, за сколько их можно продать?!

Я приподнял присмиревшую нурру, но та больше не думала сопротивляться. Висела маленькая, вся сжавшаяся в комок, испуганная и страшно виноватая. Глаза большущие, красные, как у кролика-альбиноса. Чешуйки на спине от страха поднялись дыбом. А из-под хвоста у нее один за другим так и продолжали падать одинаково крупные, идеально круглые, заманчиво посверкивающие…

Когда до меня дошло, какого ляда жадный тан так берег эту крысу, все наконец встало на свои места. Сумасшедшая (а на самом деле ничтожная) плата за этот странный заказ. Сжатые сроки. Безумная защита на сейфе. Да такое сокровище точно следовало беречь! А если повезло заполучить его в руки, то в лепешку расшибиться, чтобы снискать благосклонность артефакта, умеющего буквально из воздуха создавать слезы Аимы.

Однако стоило мне только представить, как тан с трясущимися руками и горящими алчностью глазенками стоит над несчастной тварью, держа внизу сложенные ковшом ладошки, а та, сгорбившись, один за другим с натугой выкакивает из себя бесценные бриллианты…

Блин. Я заржал. Причем заржал так, что плюхнулся на стоящее рядом кресло, выпустил из рук испуганно пискнувшую Пакость, отчего та со смачным шлепком приземлилась прямо в огромную лужу варенья. Правда, на этот раз нурра уже не пыталась убегать. Нервно покосившись на обескураженно клацнувшего зубами Изю, она поднатужилась и выкатила на стол еще несколько камушков.

Потом опасливо посмотрела на ржущего меня.

Подумала.

Вытерла испачканные в варенье лапки об и без того грязную скатерть. После чего выдавила из-под хвоста бриллиант покрупнее, вздохнула и, застенчиво отведя глаза, пододвинула его на край стола.

Мол, это тебе. Возьми, а? Пойми и прости.

Я заржал еще громче, к вящему недоумению толкущихся возле двери нуррят.

Сцуко, до слез. Ржал и просто не мог остановиться. Нет, это ж каким извращенным умом надо обладать, чтобы вылепить из серебра зубастую крысу и превратить ее в инкубатор для баснословно дорогих камней! Я, правда, не знал, как именно у нее устроены кишки и как работают завязанные магическим узлом шестеренки, раз прямо на ходу создают из всякого хлама полноценные бриллианты. Но больше всего меня терзала мысль – как, млять, крыса умудряется их гранить?! Каким, мать ее так, загадочным местом?!

Может, она поэтому так нагло себя и вела? Привыкла, понимаешь, что прежние хозяева ее баловали-ублажали и сладко чмокали во всякие разные места? А что? За такие таланты ей, может, еще и попку подтирали мягкой бумажкой. И только я, осатанев от ее проделок, на полном серьезе собрался от нее избавиться.

– Эм. Олег? – обеспокоенно спросил Макс, когда я откинулся на спинку и, все еще продолжая ржать, вытер кулаком градом катящиеся слезы. – С тобой все в порядке?

– Нет, – мотнул головой я.

– Может, тебе помочь? Водички там принести, в лицо побрызгать…

– К черту твою водичку. Водки лучше дай. Или вина подгони. Такое ценное приобретение надо обмыть.

Макс озадаченно помолчал, но вскоре на стол со звоном брякнулся графин с прозрачной жидкостью и две стопки.

Я вытащил пробку и с любопытством нюхнул.

Ого! Какая водка?! Первоклассный первач! Да еще и с ароматом каких-то травок!

– Ну что, вздрогнем? – набулькав полстопки, предложил я и, не дожидаясь ответа, опрокинул ее внутрь. По глотке и пищеводу словно огненная лава прошлась. Я выдохнул, торопливо занюхал рукавом. Но ржать все-таки перестал, успокоился, снова включил мозги и совсем другими глазами взглянул на притихшую крысу. А потом четко, раздельно сказал: – Не будешь слушаться, утоплю в этом самом графине, заспиртую, замариную, а потом сожру. Поняла?

– Мя, – испуганно пискнула крыса, втягивая голову в плечи.

– Тогда живи, – разрешил я и сделал отмашку Изе оставить ее в покое.

Сказать, что после этого в доме стало тихо и спокойно, конечно, нельзя, но самую капельку нурра все-таки присмирела. В частности, не гадила мне в тапки, перестала пытаться прыгнуть на голову, сторонилась улишшей и не совалась в подвал. При этом аппетит у нее нисколечко не изменился, пожирала она по-прежнему все подряд, особенно то, что плохо лежит. Продолжала выпиливать зубами дорожки в паркете, выгрызала целые ямы в дорогом заморском мраморе, все ломала, портила и шныряла внаглую по всему дому.

Поняв, что мы можем остаться в скором времени без жилья, Макс подсуетился, подлатал магией проделанные нуррой дыры. А чтобы она поменьше портила мебель, начал оставлять на подоконниках что-нибудь вкусненькое. Так, чтобы вроде и не на виду, и чтобы Пакость нормально питалась.

Но это не особенно помогло – крысе больше нравилось ломать и портить, чем кушать тихо, аккуратно и по расписанию.

С послушанием тоже возникли проблемы. Пока я оставался в доме, Пакость вела себя тихо. Улишшей не задирала, ничего запрещенного не делала. Пряталась где-то наверху, и лишь поутру я иногда находил на подушке маленькие бриллианты. Однако стоило мне только выйти за порог, как тихая и незаметная нурра превращалась в неуправляемого монстра и творила что хотела. Макса в качестве хозяина не воспринимала совсем, хотя практика показала, что его голос она все-таки слышала. Улишшей не боялась. С радостью бегала от них по всему дому, попутно ломая все, до чего могла дотянуться. Удержать ее от бесчинств в мое отсутствие было невозможно – магии нурра не поддавалась, поэтому мелкая сволочуга с легкостью пролезала везде где могла. А где не могла, тут же прогрызала и процарапывала себе дорогу, благо зубы у этого чудовища никогда не стачивались, а крепости и остроте когтей могли позавидовать даже настоящие нурры.

Однажды, вернувшись домой с прогулки, я обнаружил, что в холле все вверх дном перевернуто, вышедший из себя Макс кроет трехэтажным матом и нурру, и моих нуррят, и меня за компанию. Во всем доме снова царят хаос и разруха. А по изнанке носится оставленный присматривать за мелким чудовищем Первый, на хвосте которого, вцепившись зубами и когтями, болтается счастливая до соплей крыса, при виде которой не только Макс – даже я опять озверел.