Наследники Земли - Шон Уильямс

— Наблюдательная палуба, — вдруг произнес Юэй. В его куполообразной голове что-то странно закружилось, пришлось даже опереться на руку Ю-Кван — сильнее, чем этого бы хотелось. — Идем.

Добравшись до места, он постоял, не без помощи спутницы, ожидая, пока сверху спустится извивающаяся кишка коммуникационного порта, затем устройство мягко присосалось к голове. Ощущение было приятным и знакомым.

Перед ним во всех направлениях открылась Вселенная — поразительное по красоте зрелище. Мириады звезд ярко сияли, в этой иллюзорной картине их не мог заслонить блеск расположенного вблизи светила. Ю-Кван уже назвала его — Хипп-66486, но имя это казалось грубым для образа столь прекрасного. Юэю даже подумала, что он чувствует тепло солнца на своей коже, его ноги сзади покраснели, а надкрылья выгнулись от удовольствия.

— Что ты чувствуешь? — внезапно спросил его Практик.

Голос, ласкающий слух, не заставил вздрогнуть, как это было однажды. Про себя Юэй отметил построение вопроса: ЧТО чувствуешь, а вовсе не КАК себя чувствуешь.

— Я ощущаю… — Юэй подобрал для ответа слово из человеческого языка, затрудняясь найти такое же у Юлов. — Думаю, это тоска по дому.

Практик ничего не ответил, и Юэй даже успел подумать, не сказал ли он глупость. Очевидно, что обуревавшие его чувства были незнакомыми и не вполне определенными — прежде такого просто не было. Он спрашивал себя, не было ли это результатом общения с Ю-Кван, или, может быть, в него просто вложили новое понимание?

С легким шумом, напоминавшим выпуск пара, рядом с ним в модели Вселенной появился фантом Кэрил/Хацис. Теперь они стояли рядом, глядя на открывающиеся просторы космоса, греясь в лучах близкого светила.

— Все привыкли думать, что здесь пустынно, — проговорила она. — Теперь мы знаем — это не совсем так.

— Все относительно, — отозвался он.

— Думаю, да. Кажется, скоро это место станет действительно пустым — если те самые создания, называемые нами Двуличием, действительно остановят свою миграцию.

Юэй внимательно осмотрел небо, ища планеты, названные его спутницей. Найти их оказалось делом несложным — пять ярких точек контрастно выделялись на фоне звездного пейзажа. Увеличив по очереди изображение каждой, Юэй убедился — они именно такие, как описала Ю-Кван. Ни одна не казалась явно пригодной для обитания, но надежда еще оставалась.

Надежда — но на что? — задумался он. Не устремлен ли он сам к человеческой мечте — обретению своего дома?

— Я закрепил за тобой внепространственный корабль, — сообщил Практик. — Он готов выйти в любой момент, Юэй.

Слова о том, что может понадобиться корабль, немного напугали его — в немалой степени потому, что именно в этот момент Юэй впервые осознал собственное желание покинуть «Мантиссу-А». Выйти из ниши — его прежнего убежища — явно недостаточно, и вовсе не там находилась причина его нараставшего беспокойства. Казалось, он нуждался в новом пространстве, чтобы дышать, — и Практик заранее знал это.

— Третья планета, — наконец произнес Юэй, указывая на изображение только формирующегося мира прямо под ним, казавшееся сверху, из космоса, серо-зеленым. Нагретая и бурно клокотавшая атмосфера не выглядела гостеприимной, но от среды мог защитить И-костюм. — Я направляюсь туда.

Ю-Кван посмотрела на него с изумлением.

— Неужели ты серьезно? Сам еле ходишь, а планируешь заняться исследованиями?

— Можешь отправиться со мной, если так хочешь.

— Разумеется, я тоже отправляюсь. Не могу же я позволить тебе путешествовать в одиночку — в таком-то состоянии. Все же ты сумасшедший, раз пытаешься сделать это сейчас.

Он отключился от наблюдательной модели, чувствуя, как телу возвращается реальный вес. Впрочем, Ю-Кван уже находилась рядом. Следуя за ним, андроид повела его до ближайшего причала.

— Что, если остальные Юлы откажутся последовать за тобой? — спросила она по дороге.

— Они не откажутся.

— Они уйдут, как только обнаружат фронт Прядильщиков. И ты отлично это знаешь, Юэй.

— Они не сделают этого.

— Сумасшедший, — снова пробормотала она, следуя вместе с Юэем по узким проходам и чувствуя на себе вопросительные взгляды встречных.

Внутри своего тела Юэй с каждым шагом ощущал беспокойное движение. Он был уверен: Искупление, данное ему Практиком, уже предчувствовало свое скорое освобождение.

2160.10.1 по стандартному времени космических миссий (5 сентября 2163 по земному календарю)

— Привет, Питер? Слышишь меня?

— Лючия?

Пока изображение Питера Эландера с Афины сохраняло устойчивость. Внешне Питер оставался таким, каким она его помнила, а не обросшим и молодым, каким сделал его Практик. Лючия обнаружила эту запись в хранилище — том самом, которое сам Питер назвал Кладбищем. Энграмма была помечена только номером миссии — 512 — и сопровождалась подробной историей всех «заболеваний», начиная от раннего старения и заканчивая блокировками сознания. Все же качество изображения не соответствовало тяжести диагноза.

— Это и вправду ты? — спросил Питер, глаза его округлились от удивления.

— Да, Питер.

Приятно снова посмотреть на его лицо, а тем более увидеть, как он рад встрече. В виртуальном пространстве Лючия могла дотронуться до него, взять за руки и даже ощутить вполне явственный телесный контакт. Кожа Питера была столь же теплой на ощупь, как и его взгляд.

Вдруг улыбка сошла на нет, а Питер посмотрел вниз, на их сцепленные в пожатии руки.

— Я не чувствую, что реален, — несколько озадаченно проговорил он. — Наоборот, кажусь себе подделкой.

— Питер, ты вовсе не подделка. Ты вполне реальное существо.

— Ты говорила, что так будет, еще до нашей экспедиции — предупреждала, что все энграммы возомнят себя реальными созданиями. Что, если я всего лишь фрагмент хитрого кода, запрограммированного на ложь самому себе?

Это именно то, что мы собой представляем, — подумала Лючия, чуть не сказав это вслух, но сдержалась, понимая — это не та правда, которую Питер должен узнать именно сейчас.

— Питер, — проворковала она, нежно поглаживая его руку, — это совершенно не важно. Ты — то, что представляешь собой, а не то, из чего состоишь. Разум и личность много выше уровня их аппаратной реализации. Ты способен всегда оставаться самим собой.

— Все правильно, даже чудесно… но все же, Лючия, кто я? — Взгляд Питера, полный уныния, скользнул по ней. — И раз на то пошло, кто ты? Откуда мне знать, действительно ли…

— Питер, прекрати и подумай: кто задает этот вопрос?

Изображение задрожало, словно трепеща от страха. Картинка побежала, словно телевизионное изображение в условиях плохого приема, и черты его лица стали искаженными. Оно вытягивалось, двоилось и плясало на экране.