Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Сталин перестал ощущать необходимость в военных интеллектуалах, стратегах, к тому же имеющих по всем вопросам собственное мнение и с большим мужеством это мнение отстаивающих. Образно говоря, на второй план уходили Жуковы и Антоновы, их места занимали не хватающие звезд с неба, но зато безгласные и покладистые Булганины.

Фактическое изгнание генерала армии Антонова из центрального аппарата произошло при следующих обстоятельствах. Маршал Василевский, который совмещал две должности — начальника Генштаба и первого заместителя министра Вооруженных Сил, попросил освободить его от первой из них, ссылаясь на перегруженность. Взамен предложил кандидатуру Антонова, высоко отозвавшись о своем первом заместителе. Его главный довод состоял в том, что Алексей Иннокентьевич успешно справлялся в 1944—1945 гг. с обязанностями руководителя «мозга армии».

Однако, как рассказывал Василевский писателю К.М. Симонову, на заседании Политбюро, где решался вопрос с назначением нового начальника Генштаба, произошло совершенно неожиданное: Сталин выдвинул кандидатуру начальника Оперативного управления генерала С.М. Штеменко. Попытки отстоять Антонова ни к чему не привели.

Назначение Штеменко, как и последующее снятие Антонова, Василевский связывал с происками Берии, стремившегося укрепить свое влияние на армию («лубянский маршал» знал Штеменко по совместным поездкам на Северо-Кавказский и Закавказский фронты). Бывший же начальник Генштаба, став жертвой интриг в высших эшелонах власти, принужден был ехать в Закавказье. «Когда я сказал ему об этой, совершенно неожиданной для него новости, он чуть не заплакал», — с горечью вспоминал Василевский[252].

Алексей Иннокентьевич с достоинством перенес эту опалу. Через год после смерти Сталина он был возвращен в Генеральный штаб, позднее стал первым начальником Штаба Объединенных вооруженных сил государств — участников Варшавского договора.

Что говорить, достойное завершение военной карьеры. И все же стоит признать: этот примерный солдат и настоящий военный интеллигент с сильным мышлением и тонкой душевной организацией не был оценен по достоинству. Да и в нашей исторической (как и художественной) литературе ему не очень повезло. До сих пор фамилия генерала армии Антонова редко упоминается среди военачальников, имеющих особые заслуги перед Родиной.

В 2003 г. группа военачальников Советских Вооруженных Сил (все четверо ныне живущие Маршалы Советского Союза В.Г. Куликов, В.И. Петров, С.Л. Соколов и Д.Т. Язов, а также генералы армии В.И. Варенников, М.А. Гареев и А.И. Грибков) обратились к Президенту России В.В. Путину с ходатайством о посмертном присвоении Алексею Иннокентьевичу Антонову звания Герой России в знак признания его выдающихся заслуг перед народом в достижении Победы в Великой Отечественной войне. Судя по всему, ходатайство так и затерялось в лабиринтах кремлевской администрации. А чиновник средней руки из Главного управления кадров Минобороны недрогнувшей рукой отписал: «Оснований для положительного решения вопроса в рамках действующего законодательства не имеется»...

Очерк 3

ВСЯК КУЛИК СВОЕ БОЛОТО ХВАЛИТ

Не успел минуть месяц с начала Великой Отечественной войны, как на стол секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова, отвечавшего в партии за кадровую политику, легло письмо начальника 3-го управления Наркомата обороны СССР — военной контрразведки майора госбезопасности А.Н. Михеева. Оно имело гриф «Совершенно секретно» и иным просто не могло быть, поскольку касалось личности заместителя народного комиссара обороны Маршала Советского Союза Г.И. Кулика.

Паутина подозрительности и шпиономании, которой маршалу, в отличие от многих сподвижников, удалось счастливо избежать в самый разгар репрессий 1937—1938 гг., теперь грозила опутать с головы до ног. Приложенная к письму справка содержала такую убийственную дозу компромата, которой хватило бы на то, чтобы бросить в небытие не одного человека.

Подготовленный в недрах госбезопасности документ, датированный 17 июля 1941 г., прежде всего уличал Кулика, члена ВКП(б) с ноября 1917 г., в давних связях с враждебной большевикам партией социалистов-революционеров. С уходом на фронт в 1914 г. эти связи вроде бы прекратились, но...

По мнению начальника военной контрразведки, «явно шпионским» было родственное окружение Кулика. Первая жена Григория Ивановича происходила из классово чуждых: была дочерью кулака. С ней будущий маршал расстался, лишь получив выговор от Центральной контрольной комиссии ВКП(б) за попытку спасти своего тестя от раскулачивания.

Вторая жена, Кира Ивановна, с точки зрения родственных связей была еще хлеще. Она носила аж четыре фамилии — Симонич, Плавнек, Шапиро, Кулик. Происходила из дворян. Ее отец, граф Симонич, предводительствовал дворянством в бывшем Царстве Польском, руководил отделом царской контрразведки в Гельсингфорсе, за что был расстрелян ВЧК в 1919 г. Мать с 1934 г. жила в Италии, покинув СССР.

Братья Киры Ивановны, Константин и Сергей, были в свое время расстреляны за шпионаж. А ее сестры, как утверждали компетентные органы, тоже работали на иностранные разведки, тем более что две из них, будучи замужем за иностранцами, проживали в Италии и Германии. По агентурным сведениям, маршал, находясь в заграничной командировке, тайно встречался со старшей, Александрой.

К «гнилым» родственным связям Кулика добавились обвинения во вредительстве. «По агентурным и официальным данным устанавливается, — докладывали в июле 1941 г. контрразведчики, — что Кулик Г.И., будучи начальником Главного артиллерийского управления КА, проводил вредительскую деятельность, направленную на срыв обеспечения Красной Армии всеми видами вооружения. Примерами подрывной деятельности Кулика служит снятие с валового производства крайне необходимых для армии артиллерийских систем и боеприпасов к ним, торможение в принятии на вооружение новых образцов наземной и зенитной артиллерии, стрелкового и минометного вооружения...

В результате снятия с производства крайне необходимой для армии полковой, дивизионной и противоракетной артиллерии на 16 июля с. г. в распоряжении ГАУ К А иссякли все запасы 45-мм противотанковых пушек, 76-мм дивизионных пушек, обр[азца] 1902—[19] 30 гг. Ф—22, УСВ и 76-мм полковых пушек. Из более крупной артиллерии в запасах ГАУ КА на 16 июля с. г. состоят единицы артсистем»[253].

Что говорить, порядка в Главном артуправлении Красной Армии и впрямь недоставало. Но не потому, что там засели некие заговорщики. Причины были куда банальнее: на смену многим сгинувшим в вихре репрессий талантливым военачальникам пришли сталинские выдвиженцы, многие из которых не отличались военными способностями, но были безусловно преданы вождю.

Кулик как раз и был одним из них. Начальником Главного артиллерийского управления он стал, возвратившись из Испании, держался заносчиво, хотя особых оснований к тому не имел. Ставший в годы Великой Отечественной войны начальником артиллерии Красной Армии главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов считал, что «Г.И. Кулик был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимыми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом работы он считал держать в страхе подчиненных. Любимым его изречением при постановке задач было: "Тюрьма или ордена"»[254]. Ему явно недоставало инженерных знаний, умения работать со специалистами и ГАУ, и оборонных заводов.