Естественная история драконов. Тайна Лабиринта. Мемуары леди Трент - Мари Бреннан

Когда копать из-за темноты сделалось невозможно, мы уселись вокруг костерка из верблюжьего помета и долго молчали, глядя друг на друга. Молчание нарушила я.

– Не знаю, – сказала я, – что может быть там, внизу. Знаю одно: я просто не в силах уехать, не попытавшись этого выяснить.

– Драконианские руины, что же еще, – сказал Сухайл, сосредоточенно глядевший куда-то вдаль. – По внешнему виду судить еще рано, однако расположение… Прямо напротив Стражей. Как будто туда-то они и смотрят. Случайностью это оказаться не может.

– А нет ли в легендах или исторических хрониках упоминаний о других народах, живших в этих краях? – спросила я.

Сухайл отрицательно покачал головой.

– Выходит, и это подземелье – драконианское, хотя бы по данной причине.

Доселе неизвестные драконианские руины… Находка могла оказаться сущим пустяком – к примеру, лестницей в ничем не примечательный погреб, где тысячи лет назад хранились съестные припасы. Возможно – вполне возможно – его давным-давно разграбили, не удосужившись отметить на карте для грядущих поколений. Однако в списках драконианских руин Лабиринта этот погреб не значился. О существовании его не знал никто из ныне живущих, кроме нас шестерых.

Эндрю раскинул руки в стороны и захохотал.

– Какие могут быть вопросы? Лично я остаюсь! Боже правый, да кто на нашем месте мог бы просто так взять и уйти?

Судя по выражению на лице аль-Джелиды, он вполне мог бы. Не будучи ученым, он интересовался лишь той работой, за которую получал плату, и более ничем. Но пока мы платим ему за спуск с плато седельных сумок с песком, он охотно останется здесь. Что до Хайдара, он был аритатом и ни за что не бросил бы соплеменника.

Я подняла взгляд на Тома. Губы его дрогнули в усталой улыбке.

– Я готов, – сказал он. – Как говорится, если уж нашел драконье логово, умри, а внутрь загляни.

Лестница – Дверь – Кости в коридоре – Мятеж – Кое-чего не хватает – Слишком много сказок – Фрески – Задние лапы – Узкая щель – Вновь битая скорлупа – Осколок камня

Конечно, это был полный абсурд. Шесть человек, живущие на верблюжьем молоке и воде из источника, до коего целый день пути, откапывающие лестничный проем крохотными лопатками… Шахта была так узка, что вскоре копать вдвоем сделалось невозможно; пришлось работать, сменяя друг друга. А окажись она несколько длиннее, мы были бы вынуждены оставить эту затею вовсе. Припасы угрожающе оскудели, хотя Хайдар и пополнял их охотой, и если здесь, в Лабиринте, с голоду мы бы не умерли, то вполне могли погибнуть на обратном пути. Однако чем дальше двигалось дело, тем сильнее становилось желание довести его до конца, что бы там ни подсказывал здравый смысл.

Пятнадцать ступеней от вершины плато до подножия лестницы… Едва начав расчищать шестую, Эндрю окликнул остальных. Мы поспешили к шахте. Вертикальная стена напротив ступеней заканчивалась притолокой. С этого момента бросить все и уйти стало немыслимо. Всем нам очень хотелось – да что там «хотелось», просто необходимо было – узнать, что там, на дне.

Дальше Сухайл начал копать сам, уступая место другим только на время молитвы. Терпения мужа не описать никакими словами. В душе он, без всяких сомнений, сгорал от желания поскорей раскидать, расшвырять песок, однако ж не ускорил работы – напротив, замедлил ее. Вскоре сия осторожность была вознаграждена: в стене под притолокой обнаружилось нечто твердое, по ближайшем рассмотрении оказавшееся искореженными, изломанными остатками бронзовой петли.

Там, где была петля, когда-то имелась и дверь. Отсутствие двери означало, что нашим невысказанным надеждам на нетронутое помещение, по всей вероятности, сбыться не суждено, но мы продолжили копать.

И вот песок кончился. Воткнутая в дверной проем, под притолоку, лопата провалилась в пустоту. В этот момент я сидела на верхних ступенях лестницы, ожидая наполнения очередной седельной сумки, чтоб оттащить песок прочь, и едва сдержала желание броситься вниз, перебраться через мужа и хоть одним глазком заглянуть в дыру.

– Видишь что-нибудь? – спросила я.

– Нужен свет, – откликнулся он.

Я бросилась к краю плато и окликнула тех, кто оставался в лагере.

Нам принесли спички. Сухайл осторожно сунул огонек внутрь. Спичка не погасла, свидетельствуя, что воздух внутри вполне нормален. Тут уж дыхание затаила не только я.

Сухайл долго вглядывался в темноту и, наконец, оторвался от отверстия.

– Коридор, – сообщил он. – На стенах резьба, но деталей не разобрать. Нужно освободить дверной проем.

Невзирая на все наше нетерпение (особенно рьяно рвался вперед Эндрю), спешить он нам не позволил. Мы принялись расчищать от песка последние ступени и продолжали копать еще долго после того, как смогли бы проникнуть внутрь. Под песком обнаружились остальные петли, а затем и причина, в силу которой Сухайл настаивал на осторожности – остатки сломанной двери.

Состояние двери оказалось неважным. Легкие дожди не могли проникнуть сквозь песок глубже чем на два-три фута, однако какой-то сильный потоп, а то и не один, залил шахту до самого дна. От двери остались лишь фрагменты, и то сильно истлевшие. На случай, если бы нам вдруг хватило воды для нескольких акварелей, я прихватила в дорогу пару кистей, и теперь мы воспользовались ими, чтоб бережно очистить от песка дерево, готовое рассыпаться в труху. Расчищенная, дверь свидетельствовала о многом.

– Похоже, ее выломали снаружи, – сказал Эндрю.

Сгрудившись вчетвером на ступенях лестницы, мы пожирали взглядами открывшуюся картину. Сухайл, не касаясь дерева, провел пальцем в воздухе:

– Думаю, били сюда, отчего дверь треснула у верхнего края, причем от нее отделился фрагмент, соединенный с петлей. Фрагмент, очевидно, сгнил без остатка.

Последовавшее за этим молчание нарушил Том:

– Что же там было такое, ради чего стоило ломать дверь?

«Было…» Что бы там ни было, оно, несомненно, давно исчезло. Однако я знала взгляды Сухайла на археологию: если великие сокровища и разграблены, оставшиеся обломки да черепки могут хранить великое множество новых знаний.

Подсунув под один из фрагментов двери обложку блокнота, Сухайл попытался поднять его. Обломок тут же рассыпался в мелкое крошево.

– Проклятье, – ругнулся Сухайл. – Двери, похоже, не увезти. Даже подъема по лестнице не переживет.

Повернувшись ко мне, он коснулся моего колена.

– О, моя остроглазая, мой ангел карандаша! Не могла бы ты зарисовать ее?

Если угодно, представьте, что вы сидите у входа в доселе неизвестные драконианские руины. В конце каменного коридора, что тянется вдаль, в темноту, вас могут ждать любые чудеса… но вы не спешите взглянуть на них, так как вам велено нарисовать сломанную, полуистлевшую дверь. Да не одну лишь дверь, а и петли, и зеленую, изъеденную коррозией массу, в которую превратилась щеколда, и форму дверного проема, и ведущие к ней ступени!