Естественная история драконов. Тайна Лабиринта. Мемуары леди Трент - Мари Бреннан

* * *

Возможность осмотреть гнездо представилась нам через три дня – именно столько времени новорожденные провели рядом, прежде чем оставить его навсегда. Не стану испытывать терпение читателей подробным описанием этих дней: они – всего лишь прелюдия к тому, что случилось после. Скажу одно: пришлось нелегко. Все это время мы прожили на последних глотках воды, коих едва хватало, чтобы душа не рассталась с телом, а радость от новых открытий поутихла и больше не отвлекала меня от жары и жажды.

По счастью, на третьи сутки, вскоре после полудня, в лагерь вернулись Эндрю с аль-Джелидой и привезли столько воды, сколько сумели набрать, не вычерпав источника досуха и не заставляя нас слишком долго ждать. Напиться вдосталь мне даже после этого не довелось, однако та горькая, отдающая козьей шкурой вода казалась вкуснее изысканнейших вин.

– Не поискать ли нам еще одного гнезда? – предложила я Тому.

Том поразмыслил над этим, прикусив губу, и, наконец, покачал головой.

– К тому времени, как мы его отыщем, детеныши давно выведутся. А между тем мы и так уже сильно искушаем судьбу.

По пути к источнику за верблюдами погнались шакалы, а брат был вынужден прятаться в расщелине от дракона, ненадолго прервавшего летнюю дрему. К тому же невдалеке от лагеря Сухайл обнаружил еще одно логово, и мы, скрестив пальцы, молились о том, чтоб зверю не вздумалось проснуться до нашего отъезда. Несомненно, именно об этом и подумал Том.

– По-моему, – заключил он, – лучше спокойно закончить обследование этого гнезда и возвращаться.

И вправду: рождение детенышей в Дар аль-Таннанине мы пропустили ради наблюдений за сим процессом в естественных условиях, а между тем наблюдения за новорожденными также могли принести немало пользы.

– Согласна, как ни отвратительно это признавать. Давайте посмотрим, не опустело ли гнездо. Если да – возможно, успеем выехать еще сегодня.

Действительно, гнездо опустело. На этой стадии юные драконы настолько безобидны, что Том сумел понаблюдать за двумя, покинувшими гнездо накануне, и за их первыми неуклюжими попытками поохотиться, однако на столь неровной местности далеко проводить их не смог. Я втайне уже размышляла о том, какие приготовления потребуются для наблюдений за молодняком на воле, но, каков бы ни оказался ответ, мы ни к чему подобному готовы не были. Посему я сосредоточилась на остатках их гнезда – по крайней мере, тем хватило любезности остаться на месте.

Осколки скорлупы были разбросаны по всему плато. Поначалу мы оставили все как есть, внимательно осмотрели впадинку со всех сторон, и только после этого решились ступить на песок, потревожив отпечатки драконьих лап. Затем мы начали собирать осколки. Среди них нашлось и несколько клочьев подскорлупной оболочки, ускользнувших от глаз новорожденных (большая часть сей субстанции оказалась съеденной). При нас имелось немного формалина – ровно столько, чтобы при случае сохранить образцы мышечных тканей одного из детенышей, но вместо этого мы воспользовались им для сохранения подскорлупной оболочки, дабы без спешки исследовать ее по возвращении в Куррат.

Поскольку другой возможности понаблюдать за выведением детенышей из яиц не предвиделось, к делу следовало подойти со всем тщанием. Собрав всю скорлупу, какую удалось найти, мы обнаружили свидетельства тому, что это место использовалось для гнездовья не впервые. Затем я устроилась во впадине и принялась шарить в песке, чтоб убедиться, что ничего не упущено.

Пальцы скользнули по камню.

На первый взгляд, ничего удивительного в этом не было. В конце концов, я сидела на вершине огромной каменной глыбы, и дно впадинки, по всей вероятности, не оказаться каменным просто не могло. Однако ему следовало бы оказаться неровным, шероховатым, а камень, попавшийся мне под руку, был плоским и гладким на ощупь.

Охваченная любопытством, я начала отгребать песок. Задача оказалась не из простых, так как песок сыпуч и склонен сыпаться обратно на дно любой ямы, но все же я сумела отыскать то, что нащупала. Да, гладкий камень был вовсе не тактильной галлюцинацией, вызванной долгим пребыванием на солнце. Проведя по нему рукой, я нащупала край.

Могу лишь предполагать, как выглядела я в тот миг со стороны. Я рухнула на колени и принялась расшвыривать песок горстями, будто самка дракона, готовящаяся отложить яйца, пытаясь расчистить находку и взглянуть на нее. Да, под песком лежал ровный камень – сантиметров двадцати в ширину, ничем не примечательный… однако ж столь правильных форм естественным путем не возникает. То был каменный брус, одним краем примыкавший к скале, а другим…

По-видимому, я инстинктивно догадалась, что передо мной, еще до того, как успела понять это умом. Поскольку, подав голос, окликнула вовсе не коллегу-натуралиста.

– Сухайл!

Какие бы нотки ни слышались в моем крике, он поднялся ко мне со дна каньона с быстротой просто-таки фантастической. Опустившись на колени в вырытую мной яму, он положил руку на каменный брус.

– Вот здесь, – сказала я, направляя его пальцы вглубь.

Секунда – и он нащупал то же, что и я. Второй плоский камень, рядом с первым, но несколько ниже.

– Ступени…

Голос его прозвучал не громче шороха тонкой струйки песка.

Мое сердце бешено стучало в груди – по причинам, с физическими усилиями не имевшим ничего общего.

– Здесь только две ступени, – сказала я. – Вполне возможно, это и все.

Возможно, и все. А возможно – далеко, далеко не все…

– Надо проверить, – сказал Сухайл.

Услышав мой зов, Эндрю с Томом тоже последовали за моим мужем, но куда медленнее. К тому времени, как они поднялись к нам, мы успели расчистить кусочек второй ступени и нащупать внизу, под песком, третью.

– Мы что-то нашли, – еле переводя дух, сказала я, – только пока не знаю, что.

– Вода, – вмешался Сухайл. – Нужна вода. Если песок не смочить хоть немного, все это вскоре обрушится на нас. Хотя нет, вода попросту испарится…

Муж замолчал, стиснув кулаки от досады. Досок или бревен, чтоб укрепить стены ямы, поблизости не было. Окинув взглядом впадинку, не превышавшую пяти метров в поперечнике, он наморщил лоб и кивнул.

– Корзины, – сказал он. – И все остальное, что можно наполнять песком, а после спускать его вниз.

Несмотря на общее возбуждение, мы поступили вовсе не столь безрассудно. Эту заслугу я отношу на счет Сухайла, твердо державшегося за скалу собственного профессионализма, какие бы штормы не угрожали увлечь его в пучину. Мы действительно начали вычерпывать из ямы песок, но осторожно, сваливая в определенное место и просеивая в поисках всего, что могло в нем оказаться. Все это, вкупе с подъемом обратно наверх пустых седельных сумок, выпало на долю наших злосчастных спутников, мы же с Сухайлом откапывали ступени.

Из-за этих предосторожностей дело двигалось медленнее, чем могло бы. Вначале мы расширили яму, расчистив пространство вокруг верхних ступеней лестницы до твердого камня, и обнаружили вертикальную шахту, выбитую в скале, что поумерило наши опасения касательно возможного обвала, а затем взялись откапывать лестничный проем от стены до стены. В тот первый день нам удалось очистить лишь первую ступеньку и часть второй, но к наступлению сумерек мы совершенно выбились из сил.