За Калинов мост - Ольга Денисова

- Нам сказали… нам объяснили, будто есть способ избежать неминуемой смерти…

- Неминуемой смерти? Это интересно! Ну и что же вам объяснили?

- Что смерть можно обмануть, провести обряд «умирания». Для девушек это свадьба, а для мужчин - инициация…

Старуха хохотала. Она хохотала до слез, которые путались в ее многочисленных морщинах на щеках, и вытирала лицо высохшей рукой. Маринка хотела оскорбиться, но старуха вдруг стала серьезной и немного злой.

- Да, есть такие обряды. И кто же вам об этом рассказал?

- Один колдун.

Глаза старухи сузились, и губы расползлись то ли в улыбке, то ли в оскале. Она подумала немного, ничего на это не сказала, но про обряды продолжила без напоминания:

- Ну так что, чем же тебе свадебный обряд не угодил? Или думаешь, какое-нибудь особенное волшебство для этого требуется? Ты ж замуж собираешься!

- Я? - Маринка смутилась. - Я как-то об этом и не думала… Сейчас это не модно… И потом, я уже была замужем однажды. Да и не сватал меня пока никто.

Маринка потупилась, а старуха усмехнулась своим неизменным «ха!».

- Не сватал, так посватает, не боись. Вот и справим свадебку, хочешь? Я тебе платье сошью, никто такого в жизни не видывал. Гостей позовем, столы накроем.

- Ну… разве так можно… - Маринке вовсе не хотелось, чтобы Игоря кто-то принуждал на ней жениться. Да, она когда-то считала, что замужество не для нее. Когда-то - это еще неделю назад. Но бабушка нагадала ей свадьбу, и мысль об этом прочно поселилась в голове. И жить с Игорем - таким надежным, таким умным и таким дорогим - это, наверное, очень здорово. Но как жить?

- Я тебе так скажу, - прервала ее размышления старуха, - у тебя выбора-то нет. Или замуж пойдешь, или сгинешь. Так что не думай много-то. И никто твоего ненаглядного неволить не станет, сам прибежит, даже если про ребеночка ничего знать не будет.

- А… - Маринка поперхнулась, - а про какого ребеночка?

- Вот через полмесяца узнаешь, про какого, - хихикнула старуха.

Маринка не успела переварить это сообщение, как неожиданно вспомнила: Игорь! Ему, как и ей, грозит смерть! И одной свадьбой дело не обойдется. Обрадовавшись разговорчивости старухи, она не побоялась задать и этот вопрос:

- А для мужчины? Нужен этот самый обряд инициации?

- Да, и такой обряд имеется. Жестокий обряд, не всякий в живых остается, но после него охотник становится бесстрашным и неуязвимым. А некоторые начинают понимать язык зверей и птиц. Только сейчас мужчины уж больно хилые пошли, трусливые и духом слабые. Какие из них бесстрашные охотники?

- И как? Чтобы избежать смерти, нужен именно этот обряд? - испуганно спросила Маринка. Медвежье Ухо, конечно, вовсе не хилый, не трусливый и не слабый духом, но ей совсем не хотелось, чтобы его кто-то мучил, пусть и с самой благородной целью.

- Вот от того, что женщины вроде тебя решают за мужчин, какими им быть, они хлипкими и становятся, - уклончиво ответила старуха, - сначала мужей бережете, потом сыновей, и растут в результате тухлые куски мяса вместо отважных воинов.

Старуха определенно читала мысли, иначе откуда она взяла придуманный Маринкой «Тухлый Кусок Мяса»?

После этого разговора Маринка едва не поверила, что Авдотья Кузьминична не собирается ее убивать, да и отношения у них изменились в лучшую сторону. Старуха сама взялась колдовать над блюдцем, разглядывая Интернет в подробностях, и время от времени надолго покидала избушку, поворачивая ее крыльцом к пропасти. Как Маринка ни прислушивалась, нужных слов так и не расслышала.

Теперь все ее мысли сосредоточились на Игоре - вместо того чтобы спасать свою жизнь, он пасет старухиных кобылиц, чтобы вытащить ее из плена. И если предположить, что убивать ее старуха не собирается, то ему надо брать перелет-траву и бежать к Волоху. Жаль, она не может узнать, какой срок установлен ему, раньше ее или позже? Он пока ничем не показал, что срок приближается, а сказать об этом не мог, Маринка лучше других понимала, почему: как только ей хотелось назвать дату вслух или намекнуть на нее, к горлу подкатывал тугой ком, ей казалось, что, сообщив об этом кому-то, она умрет немедленно, этот тугой ком в горле ее сразу же задушит.

Она смотрела на Игоря в блюдечко, но ни поговорить с ним, ни передать ему весточку не могла. Убегать от старухи ей теперь не хотелось, хотя в глубине души еще оставалось сомнение в том, что Авдотья Кузьминична ее не обманывает и действительно собирается выдать замуж, а не убить.

На Рамблере она уже не искала свадебные обряды, а обряды инициации мальчиков - и у северо-американских индейцев, и у папуасов, и у сибирских шаманов - были практически одинаковыми и никак для Игоря не подходили. И потом, какой же он мальчик! У него уже есть настоящее индейское имя! Маринка вычитала на одном сайте, что такое имя называется обережным и имеет глубокий смысл. Ее несерьезная игра, оказывается, дала Игорю сильного покровителя.

Теперь она искала русские народные сказки про избушку на курьих ножках. Но сколько ни повторяла смешные формулировки, вроде «Встань ко мне передом, а к лесу задом», повернуть избушку ей не удалось. Видимо, с тех времен пароль успели поменять.

На пятую ночь в избушке ей приснился страшный сон. Начинался он вполне счастливо: Игорь вез ее по лесной тропинке на белом коне, вокруг пели птицы, зеленели весенние листья и светило солнце. Сон был таким ясным, что Маринка чувствовала, как Игорь прижимает ее к груди, чувствовала его руки на своих плечах, его теплое дыхание и легкое прикосновение губ к волосам. Ей хотелось повернуться и обнять его, но Игорь боялся, что она упадет с лошади, и оборачиваться не разрешил. И ощущение счастья от этой невозможности только усиливалось, становилось острей и чувственней, и сердце замирало в ожидании, когда Игорь снова дотронется губами до ее волос.

Они подъехали к озеру, и на землю неожиданно опустились густые сумерки. Маринка не заметила, как они оказались стоящими на земле, взявшись за руки.

- Я привел ее! - крикнул Игорь, сложив руки рупором, и отошел на шаг. Маринка хотела последовать за ним, но ноги ее не послушались. Медвежонок ушел в темноту, растворился в серой пелене, как призрак, и она осталась одна у самой кромки воды.

Озерная гладь в полутьме казалась черной и маслянистой, как нефть. Тишина вокруг оглушала звоном в ушах, безветрие не шелохнуло ни веточки, ни травинки. И зеркало черной воды, гладкое, неподвижное, смотрело в небо, подобно огромному мертвому глазу. Только сумерки сползались со всех сторон, похожие на клубы темно-серого тумана, словно пылинки ночной сажи выкристаллизовывались из воздуха и заполняли собой пространство все плотнее и плотнее.

И перед тем, как наступила полная темнота, из сумеречного мрака на середине озера вдруг выступила черная фигура в широком балахоне с островерхим капюшоном. И изнутри бархатно-черного провала на месте лица матово вспыхнули два бледно-зеленых зрачка. Маринка хотела вскрикнуть, но голос отказал ей. Она хотела бежать, но ноги замерли на месте - тело сковало странное оцепенение, она не могла двинуть и кончиком пальца, не могла шевельнуть губами: их уголки безвольно опустились вниз, и зубы разжались, приоткрывая рот.