Воин Не От Мира Сего - Николай Шмигалев

«Господи, вот же скоты!» — вновь припомнил Алексей недобрым словом местную медбратию.

Часы показывали 23:55. Подходило время обхода.

В полночь по местному времени дежурный санитар из числа бодрствующей смены обходил палаты и проверял наличие, мягко говоря, пациентов, которые, грубо выражаясь, приветствовали его тот или иной глаз в дверном глазке. Грубо оттого, что если не приветствовали, а наглым образом спали, то санитар поднимал такой шум, колошматя по стальной двери связкой ключей, что соскочивший соня-наглец терял остаток своего сна до самого утра, коротая бессонную ночь с яркой нервирующей лампочкой и методично расшатывающими нервную систему ходиками. То, что этот обход делается исключительно для издевательств над психами, Алексей понял еще в первую ночь, тут даже, как говорится, семи пядей во лбу отмерять не надо.

«Господи боже мой, ну и гады!» — всколыхнулась очередная возмущенная мысль в Лехиной голове. Сегодня он и снаружи казался немного раздраженным.

Часы показывали 23:59.

Секундная стрелка завершала свой круг по циферблату, а в коридоре слышались приближающиеся шаги непутевого обходчика. Шаги стихли напротив двери Лехиной палаты, раздался скрежет сдвигаемой крышки глазка, и в нем появился глаз санитара.

Часы показывали 00:00.

«Черт бы тебя побрил!» — глядя в глаз вероятного противника, подумал Круглов, во избежание неприятностей, не дрогнув ни одним мускулом лица.

Глаз в дверном глазке в ответ тоже даже не моргнул, продолжая буравить Леху хмурым взглядом.

«Хочешь посоревноваться?! — догадался Леха, что за игру затеял с ним санитар, и, не моргая, вылупился в ответ. — Я все равно тебя пересмотрю!»

Противостояние затянулось.

Санитар продолжал, не моргая, бесстрастно смотреть на Круглова.

Круглов, с наворачивающимися на немигающие глаза слезами, на санитара.

Санитар на Леху, Леха на санитара.

Леха на санитара, санитар на него.

«Вот это выдержка!» — впервые с уважением подумал о ком-то из местных Алексей, в частности о противнике в переглядках и, признав себя побежденным, быстро-быстро заморгал, смачивая пересохшую роговицу.

Санитар же шел просто на невероятный рекорд, достойный Книги Гиннесса, продолжая поражать Леху своей неморгающей стойкостью.

То ли от усердия кое-кого на пути к рекорду, то ли еще отчего, но в палату к Круглову начал просачиваться резкий запах, напоминавший, напоминавший… Ах ты е-мое!

Запах тухлых яиц может сопутствовать лишь одному существу, точнее двум: невылупившемуся по причине трагической гибели птенцу и Черту. Кому принадлежал «аромат» на этот раз, можно было не гадать.

«Вот Дьяболо! — догадался Круглов, когда по палате поплыл легкий запашок сероводорода. — Его проделки!»

— Он самый! — подтвердил Лехину догадку вышедший из стены импозантный джентльмен с аккуратными рожками на лбу. — Мои проделки!

Джеймс Черт, а это был именно он, кстати, если вы не забыли, он же Дьяболо, Мефистофель, Люцифер, Лукавый, Михал Сергеич, наконец, галантно кивнул Круглову, осмотрел пустую палату и хлопнул в ладоши. В тот же миг посреди палаты материализовались два кожаных кресла и стол с фруктами и бутылкой вина.

— Теперь можно и поговорить, — произнес Черт, усаживаясь в кресло напротив Алексея.

Леха покосился на глазок, в котором все еще торчал глаз санитара, пялившийся на него. Проследив за его взглядом, Черт усмехнулся:

— Посмотри на часы.

Леха глянул на часы. Все стрелки собрались в кучу и остановились на цифре 12.

— Оно не стоит, — пояснил Черт, закинув ногу на ногу так, что стали видны его лакированные копыта. — Я просто, как мог, замедлил его, и у нас его совсем мало.

— Пришел порадоваться своим выходкам?! — окончательно восстановив все функции организма в нормальное состояние, Алексей позволил себе немного разъяриться после долгого бездействия. — Думаешь, запрятал меня в психушку, и все?! Тебе это с рук не сойдет! Хорошо смеется тот, кто стреляет последним, то есть смеется последним, а стреляет первым. Короче… мы еще с тобой поговорим по душам!

— Так я для этого и здесь, — поморщился Джеймс Черт. — Нам надо поговорить, и если ты пообещаешь не лезть в драку, я распакую тебя, и мы сможем разрешить все наболевшие вопросы за бокалом хорошего вина. Согласен?

Алексей, недолго думая о том, что это, возможно, какой-то подвох или очередная подстава, а может, и внеочередная подлость, согласился.

— Ладно, я согласен, — сказал он, и Черт, щелкнув пальцами, моментально освободил Круглова из пут смирительной рубашки. Алексей пересел с жесткой кровати в довольно мягкое кресло. — Только ты знай…

— В том, что произошло, моей вины нет, — перебил его Дьяболо. — Ты сам виноват, что угодил сюда. Надо было держать себя в руках, богатырь.

Черт взял бутылку с вином и, выбив пробку, разлил вино по бокалам.

— Давай за встречу! — поднял он свой бокал.

— Я не пью, — проворчал Круглов, отодвигая бокал от себя.

— Зря! — с укоризной произнес Черт, выпил одним махом содержимое своего бокала и, с удовольствием крякнув, продолжил: — Или, может, западло с Дьяболо хряпнуть?

— Я, серьезно, не пью.

— Так это не какая-нибудь сивуха или денатурат. Кагор — единственное вино от бога, — похвалил Дьяболо напиток, наливая себе вторую порцию. — Давай, давай, а то у нас разговор как-то не клеится.

Он опять придвинул бокал Круглову, но тот отрицательно покачал головой.

— Не, спасибо, не буду, — вновь отказался Алексей от предложения.

— Ты не беспокойся, все чистое, без подлянок, — поспешил его уверить Черт в своих добрых намерениях и, не дожидаясь Лехи, опрокинул второй бокал. Затем достал сигареты, прикурил и сладко затянулся. — Я тебе прямо скажу, Алексей, ты мужик что надо.

Алексей с интересом посмотрел на Вельзевула. Или тот притворяется, или на самом деле так быстро захмелел.

— Это правильно, что ты не пьешь и не куришь, — выпивая и покуривая, продолжил Черт, наклонившись через стол к Круглову. — Это ведь я всю эту гадость придумал. Водка, табак, наркота, клей — все моих рук дело. Существа низших порядков слабаки. Что люди, что орки, и даже эльфы, эти ханжи, все вы дурманите себя этой отравой. А что я, а у меня, может, ипостась такая — проверять вас «на слабо», как говорится — искушать. А я, может, простым стоматологом стать хотел, и-ик.

Лукавый вновь наполнил свой бокал и, уже не предлагая Лехе составить компанию, выпил.

— Вот вы говорите «Черт, Черт», — откинулся Дьяболо на спинку кресла и закурил неизвестно откуда взявшуюся сигару. — «Черт такой! Черт сякой!» А кто-нибудь спросил, отчего я такой? Почему я вам козни строю? Не-эт! Вы все Бога любите, ему молитесь, а пьете, курите, колитесь, глотаете, нюхаете мои «детища», мои изобретения. Я вам рай на грешной земле, то бишь мирах третьего уровня, дарю, а вы еще меня и хаете. За последние десять минут Бога ты вспомнил три раза, а меня только один раз, и это еще слава богу, что вспомнил. Я ведь тоже не могу просто так взять и появиться, даже в этом гадючнике. — Черт с отвращением огляделся. — И на тебя я тогда заочно разозлился только оттого, что кое с кем перепутал.