Хей, Осман! - Фаина Гримберг

Из себя самой и землёй становится, // и небом становится. //

Душа бодрствует, // если тело спит...[223]

«И всё же Султан Велед назвал монгольских ханов «законными наследниками сельджукских султанов!» - думал Осман. И сердился. И затем думал с горечью: «А кто знает, кого я буду признавать в своей жизни?!»... И не высказал эти свои мысли вслух...

Но Султан Велед будто читал мысли своего гостя:

- Многие христиане и мусульмане зовут тюрок «бичом Божьим», «предвестниками Антихриста». Тюркам ещё долго и много придётся опровергать подобные слова...

- Мы опровергнем их, когда выстроим великую державу, где всем найдётся место! - сказал Осман решительно.

- Не думай, что будет легко!

- Не будет легко! Я знаю...

- Пусть Небо-Тенри поможет тебе и твоим потомкам создать великую державу, где соединились бы стихи греков-византийцев, арабов-мусульман, персов, тюрок, иудеев и франков...

- А тебе я желаю воспитать ещё многих поэтов-содружников. И пусть тюркские стихи сделаются известны в мире людей!..

А в последнюю их беседу Осман сказал Султану Веледу такое:

- Надумал я одну мысль. Старый имам счёл бы эту мысль, конечно же, дурною. Но ты поймёшь меня, я верю!.. - И Осман рассказал Султану Веледу свою мысль...

Султан Велед ответил:

- Мысль твоя очень любопытна! Поговори с этим сыном старого имама из Силле. А я обещаю тебе, я не стану его отговаривать. Если он выслушает тебя и согласится, стало быть, такова его судьба. И быть может, согласившись с тобой, он изберёт себе участь великую...

И Осман говорил с учеником Султана Веледа, сыном старого имама:

- Я намыслил одну мысль! Твой отец счёл бы её дурною. Но ты, я надеюсь, поймёшь меня. Мне нравится учение великого Мевляны. Но оно всё же — для людей с умом утончённым. А возможно ли создать подобное же учение, такое же сильное, но пригодное и для простых людей? И не согласишься ли ты поехать со мной на становище моего рода? Я хочу, чтобы и твой отец поехал бы со мной! Он научит людей самым простым правилам веры. А ты создашь новое учение. И пусть это учение привлекает к себе разных людей, которые верят в самое разное. И пусть будут в этом учении и обряды христиан, чтобы и они влеклись в итоге к Аллаху... Ну, что скажешь?..

- Что я скажу тебе? Нет, я не поеду с тобой, я остаюсь покорным учеником моего учителя. Я не изменю ему. Пусть ждёт меня в моей судьбе одна лишь безвестность, но я не уйду с того пути, по которому уже сделал много шагов. Что до моего отца, то я не думаю, чтобы и он согласился уехать с тобой. Он вряд ли решится оставить мусульман в Силле, там ведь люди привыкли к нему; он - их пастырь, их мудрый наставник и советчик... О таком учении, какое ты намыслил, ты, конечно же, не говори ему!.. - Сын старого имама улыбнулся. - Он у меня умеет гневаться!.. Но я скажу тебе, что учение, мысль о котором пришла в твою голову, существует на самом деле! Да, оно существует и живёт, и, должно быть, как-то изменяется и растёт в своей жизни. Хаджи Бекташи[224]Вели, основатель этого учения, уже умер. По имени его и его учение зовётся - Бекташи. Его последователи выстроили в Каппадокии обитель их учения - Хаджибекташ... Их мечеть украшена изображениями людей, у них есть обряд наподобие христианского крещения... Полагаю, они и нужны тебе!..

- А как мне отыскать их обитель?

- В Каппадокии есть маленький город тюрок-сельджуков - Гюлынехир. Неподалёку от этого города - гробница Хаджи Бекташа. Там же - и обитель тех, кто следует его учению...

* * *

Приближалось время отъезда Османа из Коньи. Султан устроил большую охоту на лисиц. Охотники пускали ловчих птиц — ястребов и кречетов. Приглашён был на эту охоту и Осман. Радостно предался он привычной с детства забаве. Ноздри его вдыхали насладно дух степи. Руки его были ловки. Его конь мчался, едва касаясь копытами земли, направляемый умелым наездником. Осман пускал с большой рукавицы своего ловчего сокола, гикал во всё горло, затравил нескольких лисиц. Этого сокола подарил ему султан...

Но вот охота завершилась. Кроме лисиц, затравили и много зайцев. И теперь слуги уже разделывали их, обдирая шкуру... В то время как другие слуги готовили красное вино с луком и пряностями... Вскоре загорелись костры... Густо запахло вином, пряностями, луком, парным мясом... Куски жареного и варёного мяса укладывали на подогретые лепёшки и клали сверху перья лука...

Осман кусал жареное мясо с хлебом крепкими белыми зубами. Всё его существо радовалось жизни, её простым запахам, её ветрам и быстроте движений... «Что может быть лучше?» - думалось невольно...

Осман насытился и сидел, насыщая свои глаза видом костров и многих людей... Отблески огня выхватывали и озаряли ярко то шёлк тюрбана, то рукав охотничьего короткого кафтана, то пояс кожаный, то щёку смуглую и клин чёрной бороды...

Подошли к Осману двое юношей, улыбаясь дружелюбно.

- Здравствуй, Осман, сын Эртугрула! - приветствовал Османа один из них.

- Здравствуй! - повторил и другой.

- И я вас приветствую! - отвечал Осман. - Но я не знаю, кто вы!..

- Я - сын наместника султана в Эски Шехире[225].

- А я - внук наместника султана в Инёню...[226]

Осман откликнулся дружески:

- Я знаю эти крепости. Они обе расположены в местности Султанёню...

- Мы здесь в Конье уже целую седмицу, а ты и не видишь нас, не примечаешь! А ведь наши деды и отцы знавали твоего отца Эртугрула, - сказал сын эскишехирского наместника...

Осман не мог припомнить, но произнёс подобающие любезные слова...

- Здесь в Конье, при дворе, о тебе много говорят! - сказал один из юношей...

- Но вы присядьте, прошу вас! - пригласил новых знакомцев Осман.

Спустя совсем короткое время все трое уже уплетали жареную зайчатину...

- О тебе, Осман, говорят, будто бы ты сделался мюридом шейха Султана Веледа!

- Ходят слухи, будто бы ты уже и не собираешься возвращаться в своё родное становище к отцу Эртугрулу!..

- Всё это ложь! - отвечал Осман. - Я с большой охотой слушаю мудрые речи Султана Веледа, но я никогда не думал сделаться его мюридом! У меня много дел в нашем становище. Я непременно вернусь туда!..