Под сенью каштанов - Маурин Ли

— В Калифорнии, с папой, — ответила девочка, восторженно распахнув глазенки. — Там была выставка компьютерных игр, и его компания заказала целый павильон. Я играла, играла и играла, перепробовала столько игр, что сбилась со счета, и еще больше мы привезли домой. А когда выставка закончилась, мы слетали в Диснейленд, а оттуда — в Нью-Йорк. Там у папы живут друзья, которые каждый вечер приглашали нас на ужин в ресторан.

Ванесса улыбнулась.

— Значит, можно не спрашивать о том, понравилось ли тебе в Америке.

Чарли вздохнула с сожалением.

— Мне очень понравилось, и папе тоже. — Ее ладошка, кажется, сама собой скользнула в руку Ванессы. — Но мне все время хотелось, чтобы вы были с нами.

— Я тоже жалею, что меня не было рядом. — Она вдруг подумала о том, а взял бы папаша дочку с собой в Америку или бросил бы ее на попечение той дамы, что заправляет курортным клубом в Саутпорте, если бы она, Ванесса, не преподала ему урок о том, как нужно воспитывать собственных детей? — А где твой папа? — поинтересовалась Ванесса.

— Где-то здесь. По-моему, Броуди увела его, чтобы угостить чашечкой чаю. Он был очень удивлен тем, что происходит по соседству, а потом сказал, что мы вернулись как раз вовремя, чему он очень рад. — Чарли потерлась щекой о руку Ванессы. — И я тоже.

Постепенно люди стали расходиться по домам. Наконец в саду осталось лишь несколько близких друзей и родственников. У братьев Дианы нашлись более важные занятия, а Тинкер, Роза и Алан собирались на концерт. Леонард снял с ветвей деревьев оставшиеся картины, занес их внутрь и тоже откланялся. По вечерам в воскресенье он обыкновенно играл с приятелями в шахматы.

В небе ярко сияло закатное солнце. Фрэнк Синатра спел «Летим со мной», затем последовала знаменитая композиция «Нэнси с улыбкой на лице». Отец Чарли и Колин оживленно обсуждали автомобили. Похоже, реставрация старого «триумфа» Колина близилась к завершению, и его собеседник горел желанием взглянуть на коллекционную машину. Одет он был точно так же, как и тогда, когда Ванесса увидела его впервые: в черное с головы до ног, разве что на этот раз его темные волосы не были схвачены лентой на затылке, а торчали в разные стороны, как будто его протащили спиной вперед сквозь живую изгородь. До встречи с ним Ванесса полагала, что он является обладателем рыжей шевелюры, как у дочери, но, очевидно, в этом смысле Чарли пошла в мать.

Родители Лео тоже ушли, но сам он остался. Глаза молодого человека неотрывно следили за Дианой, похожей на светлячка в своем оранжевом комбинезоне. Она порхала по саду, нигде не задерживаясь дольше, чем на мгновение. Он был влюблен в нее до беспамятства, влюблен столь безнадежно, что на него больно было смотреть. Теперь Ванесса понимала, почему у Дианы недостает духу отвергнуть подобные преданность и обожание.

Рэйчел и Чарли играли с Поппи на одеяле под деревом, ветви которого отбрасывали густую, прохладную тень.

— В Нью-Йорке я почему-то не видела ни одного ребенка, — рассказывала подружке Чарли.

Броуди обнаружила в холодильнике остатки вина.

— Налить кому-нибудь немножко? — предложила она.

— Мне! — Эйлин подняла руку. — И даже не один бокал, а сразу два — любого цвета, сладкое или сухое, мне все равно.

— Я бы тоже не отказалась немного выпить. — Меган обессиленно опустилась в шезлонг. Она была далеко не молода, а денек сегодня выдался нелегкий.

— А вы, Ванесса?

— Да, пожалуй. — Ванесса сидела на траве, про себя радуясь тому, что день близится к концу, и только сейчас осознавая, что и ей пришлось нелегко.

В следующее мгновение к ней подошел отец Чарли и опустился рядом на траву.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы позаботились о Чарли, — сказал он. — И я должен извиниться за то, что наговорил вам на прошлой неделе. Я вел себя как последняя свинья. Просто я не знал, что Чарли рассылает по всему миру электронную корреспонденцию, отменяя договоренности, которые заключил я. И я даже не догадывался о том, что она несчастлива, потому что за ней присматривают все, кому не лень, кроме родного отца. — Он протянул Ванессе руку, повернув ее ладонью кверху. — Реджи Ормерод или просто Редж, но только не Реджинальд, умоляю вас. Как зовут вас, я уже знаю — Ванесса Диэр, знаменитая художница.

— Вы преувеличиваете. Я вовсе не знаменитая, — сдержанно заметила Ванесса, пожимая ему руку.

— Ну, ваше время еще придет, причем очень скоро, я в этом уверен, — заявил он, улыбаясь во весь рот. «А ведь он и в самом деле красив, — подумала Ванесса, — и действительно похож на рок-звезду». Кроме того, он обладал несомненным ланкаширским обаянием. Обыкновенно Ванесса не слишком жаловала мужчин с длинными волосами и татуировками, а имя Реджинальд вообще терпеть не могла во всех его формах, полных или кратких. Но, вероятно, переоценка ценностей продолжалась, поскольку Реджи Ормерод был ей симпатичен, хотя и в совершенно неромантичном смысле. «Совсем скоро, — думала она, — от той женщины, которая переехала в этот особняк в мае, не останется ничего, кроме воспоминаний». Хотя, по некотором размышлении, Ванесса уже не была уверена в том, что ее симпатии к сидящему рядом мужчине были такими уж неромантичными.

— Я хочу спросить вас кое о чем, — продолжал тем временем Реджи. — У Чарли есть еще две недели, прежде чем она снова пойдет в школу. Я могу оставить ее с вами? Она только об этом и мечтает. Но если это для вас почему-либо неудобно, я, безусловно, что-нибудь придумаю. — В том, что столь симпатичный мужчина искренне заботится о своей маленькой дочери, было что-то очень трогательное.

— Я с удовольствием возьму на себя заботу о ней, — заверила его Ванесса. — Мы все любим Чарли, особенно Рэйчел и Поппи — вон та девушка с ребенком. Вы можете оставлять дочь у нас в любое время.

— Большое спасибо, вы здорово меня выручили.

«Все прошло просто чудесно, — думала Броуди, наливая вино, — намного лучше, чем я ожидала». Но она по-прежнему не могла прийти в себя от изумления, вспоминая, как люди платили немалые деньги за рисунки Ванессы. Что там гласит старая поговорка? «У дурака в горсти дыра». Вот уж сказано не в бровь, а в глаз — у глупцов деньги не задерживаются.

«Ох, это ведь черная неблагодарность с моей стороны», — в смятении подумала Броуди. Глупо ожидать, нет, не просто глупо, а самонадеянно и невежливо, что раз рисунки не нравятся ей самой, то и другие думают точно так же. Может быть, настанет время, когда картины Ванессы будут стоить в десятки или сотни раз дороже, чем сейчас. И тогда Броуди станет кусать локти, кляня себя за то, что не купила несколько полотен, пока у нее была такая возможность, и не поступила так, как Эйлин.

— Я тоже куплю одну картину. Но чуточку позже, — пообещала Броуди. — Нет, даже две, и одну из них подарю Диане. — А потом подумала, а вдруг и ее мать захочет получить картину Ванессы в подарок.

Она вернулась в кухню за бокалом вина и пожалела о том, что не купила еще несколько бутылок пива для Колина и отца Чарли, Реджи, который, в общем, не производил впечатления любителя изысканных напитков. Мать, да благословит ее Господь, назвала его душкой, да и сама Броуди вовсе не считала его уродом. Реджи и Ванесса разговаривали, кажется, уже целую вечность. Нет, как же будет здорово, если они начнут встречаться и полюбят друг друга! Броуди вдруг представила себе, что вот в такой же день, как сегодня, Ванесса и Реджи венчаются в ее саду.